Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа

— Да покарает тебя Магомет! Чтоб на твоих верблюдов и овец напал мор! Чтоб передохла вся твоя живность до последнего цыпленка! — выкрикнул Карминильо.

— Пророк слишком добр и не станет наказывать своего слугу, ревностно уничтожающего христианских свиней, — усмехнулся шейх, затем отвернулся и кивнул своим людям.

Как ни брыкались, ни кусались и ни вопили бедолаги, их сняли с седел и подтащили к еще дымящимся трупам волов. Тем временем человек, зарезавший животных, вдел в костяную иглу бечеву из сухожилий козлят и ягнят. Связанных студентов запихнули в распоротые животы волов, после чего он ловко зашил отверстия.

Наружу торчали только головы. Лица у обоих испанцев были бледны, глаза — широко распахнуты. Свежая кровь уже привлекла полчища мух и оводов.

— Спокойной вам ночи, — пожелал шейх с неизменной усмешкой. — Если придут львы, советую втянуть головы внутрь, чтобы их ненароком не откусили.

— Трус! — вновь крикнул ему Карминильо.

Шейх дернул плечом, взглянул на закатное солнце и вскочил на коня. Остальные последовали его примеру.

— Спокойной ночи, — повторил он. — Да пребудет с вами милость пророка.

Отряд поскакал к лесу и вскоре скрылся из виду в низине.

Студенты, в ужасе от предстоявшего, долго не могли выдавить из себя ни слова. Они находились в нескольких метрах друг от друга. Палач так здорово зашил прорехи, что невозможно было даже пошевельнуться.

Припекало. Испанцам казалось, что они варятся заживо. Мерзко воняли внутренности, нарочно оставленные рядом, чтобы приманить хищников. Педро отчаянно задергался, потом, тяжело дыша, спросил:

— Карминильо, настал наш последний час, да? Говори! Во имя Господа!

— Твоя смерть на моей совести, — пробормотал тот. — Напрасно я притащил тебя в Африку… Прости меня, Педро.

— Простить? Но за что? Ты не виноват, что рифы много злее даже американских краснокожих. К тому же я бы, наверное, так и так отправился на войну, и меня постигла бы та же судьба.

— Прости, Педро, — повторял Карминильо. — Талисман первого цыганского короля сломал нам жизнь.

— Ну теперь-то ты выкинул его из головы?

— Знаешь, я еще не утратил надежды.

— На что же нам рассчитывать?

— На Замору. Она ведь свободна.

— Да. Под присмотром Янко и ведьмы.

— Эта девушка способна на многое.

— Не отрицаю, она отважна, как львица, — согласился Педро, не оставлявший попыток разорвать хоть стежок жуткого шва. — Однако разбойники-то никуда не денутся. Со всеми Заморе не справиться.

— Как бы то ни было, я продолжаю надеяться, что мы выберемся из этих мешков. Хотя вскоре начнет гнить мясо, а с ним и мы.

— При одной мысли об этом волосы встают дыбом. Канальи могли бы придумать для нас менее жуткую смерть. Ничего! Наши земляки за нас отомстят! Уверен, на сей раз Испания расправится с местными бандитами и обрушит на них громы и молнии. Хотя, сказать по совести, Эр-Риф всегда был для нас трудным орешком.

— Все из-за гор, в которых легко спрятаться. Педро, мне кажется, меня сунули в печь.

— Мне тоже, дружище.

— От парного мяса так и пышет жаром, особенно когда находишься внутри.

— Думаешь, оно уже начинает гнить?

— Похоже на то. В африканском климате убоину надо есть немедля, иначе через несколько часов на нее не позарятся даже непритязательные рифы.

— А как омерзительно воняют кишки! Мы же испечемся заживо! Страшная казнь. И совершенно невозможно вырваться из этой странной тюрьмы. Сколько я ни пытаюсь, ничего не получается.

— Палач зашил нас крепко, мой бедный Педро, — ответил Карминильо.

Он тяжело дышал, невольно вдыхая тошнотворный воздух.

— Увидим ли мы завтрашний рассвет?

— Хочешь побыстрей умереть?

— Забыл о львах? Если они сюда придут — прощайте, наши буйные головы. Их-то первыми и слопают.

— Теперь ты меня решил попугать?

— Вовсе нет. Просто вспомнил последние слова шейха. Да и местечко вполне подходящее для львов.

— Может, оно бы и к лучшему? Скорее отмучаемся.

— А сейчас от твоих слов, Карминильо, мурашки по коже. Не представляю, что мы испытаем, когда увидим этих зверюг. Мы даже отогнать их не сможем! Не бежит ли у тебя холодок по спине, несмотря на жару?

— В таком случае мы умрем от страха еще до того, как на нас нападут.

— Тихо!

— Ты что-то услышал, Педро?

— Вроде бы какой-то зверь рычит в ущелье, — ответил, дрожа, студент.

— Тогда у нас еще есть время. Хищники покидают свои логова ближе к ночи.

— Не мог же я ошибиться.

— Наверное, это шакал.

— Думаешь, они придут спеть нам серенаду, Карминильо?

— Не исключено. Съесть они нас не съедят. Скорее, примутся жрать кишки.

— Тише, замолчи!

— Ну что еще?

— Прислушайся.

Действительно, издалека донесся угрожающий вой. Судя по всему, зверь был где-то в ущелье. Вдруг вой оборвался, и наступила тишина.

— Лев, пантера или шакал? — спросил Педро.

— Не знаю, — ответил Карминильо и задергался, надеясь высвободить хотя бы плечи.

— Конец нам.

— Рано отчаиваться.

Над головой небо еще голубело, но на западе его уже затянули желтоватые, быстро краснеющие полосы. Ночь готовилась накинуть на мир свой расшитый золотыми звездами черный плащ.

Опять взвизгнул зверь, теперь куда ближе, чем прежде. За тонким визгом последовал громоподобный рев.