Раздвоение личности

Ощущение у него было от всего этого — вот, сделано. Какой-то нарыв словно бы вскрыт. И теперь, постепенно, заживет. Ничего. Могло быть хуже. А теперь…

А теперь — Регина.

Что — Регина?..

Он вернулся в кухню. Веснин вопросительно приподнял бровь.

— Ника спит в дальней комнате.

— Пусть спит. Последнее время ей пришлось побегать, бедняжке. Нам тоже можно поспать. В большой комнате два дивана. Один, правда, скрипит, как зараза, другой немного лучше. Можно, вообще, ко мне уехать. Хочешь спать?

Иван мотнул головой.

— Я не понял, причем здесь моя жена?

— Ринка? — Веснин удивленно моргнул. По-моему, ни при чем. Это исключительно твоя свояченица с немецкой подружкой решили укрепить свое финансовое положение. А Ринка — тут другое. Она почему-то одержима идеей разыскать Женю Хижанского. Спасти его, что ли.

Он поболтал ложкой в своем стакане, чему-то улыбнулся.

— Ты собрался мне все объяснить, — напомнил Иван. — Так валяй, объясняй. Я слушаю.

— Ладно, слушай. В принципе, Ванек, моя роль та же, что и у Ники — я хочу кое-что украсть. И оправдание то же самое — я хотел взять то, о чем хозяева не подозревают.

— Вот как?.. — Иван практически не удивился. Наверное, был готов и не такое услышать.

— И не торопись делать выводы. Тут дилемма, Ваня. Человек, который меня об этом попросил — ну, не могу я ему отказать. Я в жизни не только правильные вещи делал. Зато, и это немаловажно — я все сделаю аккуратно. Ты много знаешь злоумышленников, которые во главу угла ставят правило “не навреди”? Все, Ваня. К вопросам этики больше возвращаться не будем.

— Прекрасно, — не стал спорить Иван. — Давай о деле.

— Погоди, я сейчас.

Веснин сходил в комнату и принес книгу, очень старую, обернутую в плотную тисненую бумагу, протянул Ивану. Тот осторожно взял, раскрыл. Стихи Пушкина. Текст с твердыми знаками.

— Вот здесь, смотри, — Веснин забрал книгу, открыл первую страницу. — Видишь? Издано в Париже в двадцать четвертом году. Надпись на форзаце посмотри.

“Любимому сыну Виктору, на день рождения. Отец”, - было написано на форзаце, черными чернилами. А под надписью — размашистая подпись, и дата: “16 июля 23 г”. Уверенный, быстрый почерк.

— Видишь? — Веснин улыбался. — Давай, начинай соображать…

И Иван сообразил:

— Отца не было в России уже в восемнадцатом, так? А Виктор получает в подарок книгу, изданную в двадцать четвертом? Постой. А книга подписана двадцать третьим годом?

— Молодец, — похвалил Веснин. — Кстати, книгу Женина бабушка всегда возила с собой, а последние годы жизни под подушкой ее держала. Все думали — странности старческие у бабушки.

— Тебе нужна эта книга? Зачем?

— Надпись, Ваня! Точнее, дата. Виктор и правда, родился в июле, но не шестнадцатого. И год, как ты верно подметил, не соответствует. Это же код, Ваня. Шесть цифр: один, шесть, ноль, семь, два, три. Это половина кода, позволяющего открыть ячейку в банке, а банк находится в прекрасной стране под названием Швейцария — слышал о такой? Остальные шесть цифр получил старший сын Киржанского. Наверное, отец сообщил Виктору, что в книге указан код, и тот, конечно, догадался, как именно указан. Интересно только, почему про секрет книги никто из семьи не знал. Неужели бабушка и сама была не в курсе, что к чему?

— Код банковской ячейки? — повторил Иван, укладывая в голове услышанное — теперь он удивился, пожалуй. — Ничего себе. Значит, фактически, ты спер у Жени его половину дедушкиного наследства?

— Не торопись, не все так просто. Вспомни про ключ. Чтобы открыть сейф, нужны два ключа, которые вставляются одновременно, и код. Видишь, все серьезно! Половину кода знает месье Киржански, вторую половину я нашел, а вот ключа уже нет. С ключом — своя история. Женина бабушка тот ключ всю жизнь на шее носила, с крестиком вместе, потом она его сыну отдала. Сын на шее носить не стал и надел на свою связку ключей — как сувенир. Когда он умер, Женя ключик себе на память забрал. Анна Михайловна говорит, он, как и отец, его чем-то вроде талисмана считал. А потом жена Жени, Лариса, ключ этот выбросила. Они к тому времени как раз замки поменяли, она и выбросила старую связку. Этому даже документальное свидетельство есть — письмо, которое когда-то Женина мать написала, о том, что молодые поссорились, потому что невестка выбросила заветный ключик, и Женя ужасно расстроился, и у него все валилось из рук, и он искренне считает, что тот ключик приносил ему удачу! Понял? В том же письме еще есть рецепты заготовок на зиму, потому оно и сохранилось.

— И что же, нет ни единого шанса открыть тот сейф? — уточнил Иван. — Без ключа?

— Нет, Ваня. Ни единого. Так что, как видишь, мне не удалось обокрасть Женю Хижанского. Впрочем, я этого ожидал. Вот французский наследник расстроится, пожалуй…

Веснин встал зажечь газ под чайником, и добавил: