«Два года я мучился в ней» – так писал о Москве ее генерал-губернатор Федор Васильевич Ростопчин, исполнявший свою должность в 1812–1814 годах. Фигура Ростопчина относится к той весьма распространенной у нас категории исторических деятелей, оценку которых с течением лет невозможно привести к общему знаменателю. Казалось бы, что за два века, прошедшие с окончания Отечественной войны 1812 года, на многие трудные вопросы должны быть даны ответы, причем довольно определенные и точные. Но чем больше времени проходит с той поры, тем значительнее становится водораздел между противниками и сторонниками взглядов и деятельности графа, генерала от инфантерии Федора Ростопчина.
И ведь как только не называют Ростопчина: «крикливый балагур без особых способностей», «предшественник русских сотен», вредитель, победитель Наполеона, саботажник, борец с тлетворным влиянием Запада, писатель-патриот, а еще «основатель русского консерватизма и национализма». Последнее определение стало популярным уже в наше время. А некоторые считают Ростопчина выдающимся государственным деятелем.
Тем не менее в памяти большинства соотечественников имя его прочно связано с пожаром Москвы 1812 года. Забыто все, что он делал до этого (а сотворил он немало, надо сказать, и не только для себя, но и для всей России). Не вспоминают и о его дальнейшей карьере после отставки в 1814 году. Все перечеркнула катастрофа 1812 года. В этой главе мы воздадим должное кипучей деятельности графа на протяжении всей его жизни, а не только короткого отрезка, связанного с Отечественной войной. А поможет нам в этом сохранившийся на Большой Лубянке бывший дворец Ростопчина, пребывающий ныне в процессе непрекращающейся реставрации. Именно в этом здании и произошли те исторические события, что повлекли за собой сожжение Первопрестольной.