Разглашению не подлежало

Рядом с фашистскими палачами вырисовываются зловещие фигуры их пособников. Многие понесли заслуженное наказание. Но некоторые изменили фамилии и за рубежом представляются добропорядочными гражданами.

Войдя в свой кабинет, следователь раскрыл папку, где лежал протокол допроса лейтенанта полиции Рихарда Шульца. Убежденный фашист, член партии с 1937 года, действовавший, а затем осужденный на территории СССР, вспоминал, как он по приказу бригадефюрера Роде в ноябре 1941 года прибыл в город Бар, где стал начальником окружной жандармерии. В 1942 году его сменил на этой должности капитан Петрих (Шульц стал заместителем).

Припертый неопровержимыми доказательствами, Шульц вынужден был признать, что принимал непосредственное участие в арестах, облавах, погромах, в расстрелах коммунистов и мирного населения. При этом, правда, ссылался на приказы вышестоящего командования.

Несколько раз Шульц вспоминал начальника окружной полиции Андрусева — из местных предателей. Андрусев передал жандармерии список на 45 коммунистов — их арестовали и вскоре расстреляли.

Фамилия этого выродка в документах встречалась часто. Полицейский Ципко, расстрелянный по приговору военного трибунала в 1944 году, тоже во время допроса сознался: «В январе 1944 года вместе с Андрусевым мы расстреляли в кустарнике возле села Шпырки коммунистов Межмана, Чекановского и еще трех не известных мне людей. Когда несколько пуль, выпущенных начальником окружной полиции, попали в Межмана, он упал, но еще был жив. Тогда по приказу Андрусева я добил Межмана острием лопаты».

На кого они поднимали руку, автомат, лопату?

Карл Межман в двадцатые годы вместе с отрядом латышских стрелков прибыл на Винниччину для охраны границы молодого Советского государства. Встретил здесь свою судьбу и остался жить. До войны работал директором Барской швейной фабрики, инструктором райкома партии. А когда враг приблизился к городу — ушел с Красной Армией. Долго воевать ему не пришлось. Во время боев под Ростовом попал в окружение, был ранен, с большим трудом избежал плена и добрался домой.

Но уже через несколько дней его схватили полицаи. Больше двух месяцев продолжались непрерывные допросы, пытки. Враги подозревали, что Межман появился здесь неспроста. Оборвалась его жизнь 24 января 1944 года.

Вместе с Межманом был расстрелян председатель Маньковского сельсовета Сергей Кириллович Чекановский. Из-за инвалидности его не взяли в армию. Но не мог коммунист спокойно наблюдать, как родную землю топтали оккупанты. Чекановский организовал подпольную группу. Когда она приступила к активным действиям, нашелся предатель, который выдал...

Протокол допроса Ципко был длинным. Фашистский наймит подробно рассказал о массовых расстрелах в Мурованных Куриловцах, Ярышеве, Новой Ушице, Ялтушкове...

Он рассказал, как в Ярышеве возле обрыва, где убивали советских людей, кто-то из жандармов подбросил вверх трехлетнего ребенка, и Андрусев выстрелом из пистолета убил его в воздухе.

Чем дальше вчитывался следователь в материалы, собранные в папке, тем выразительнее вырисовывалось страшное лицо фашистского прихвостня, начальника окружной полиции. А ведь он, возможно, еще жив, где-то прячется. Такого выродка не должна терпеть земля. Правосудие над ним должно свершиться.

В Баре проходил семинар секретарей первичных организаций, пропагандистов и агитаторов. Следователь обратился к секретарю райкома партии с просьбой дать ему возможность выступить.

Слушали следователя внимательно. Война коснулась почти каждого, кто сидел в зале, отняла родителей или кого-то из близких. Многие сами сражались с фашистами, защищали родную землю.

Следователь рассказал о злодеяниях, которые совершили оккупанты в Барском районе, о тех наймитах, что верой и правдой служили врагам. И попросил партийных активистов узнать, возможно, рядом с ними трудится кто-то из очевидцев злодеяний Андрусева.

Сразу же после встречи к следователю подошли секретарь парторганизации швейной фабрики вместе с пропагандистом.

— Вы знаете, у нас на фабрике работает женщина, которая находилась здесь во время оккупации и видела массовые расстрелы людей.

Так следователь вышел на Клару Кричевскую.

Глядя на ее лицо, уже испещренное морщинами, черные волосы, густо посыпанные сединой, всматриваясь в большие глаза, в которых таилась тяжелая усталость, каждый мог принять ее за старуху. Но следователь знал, что ей всего 38 лет. В далеком уже 1942 году на долю семнадцатилетней Клары выпали жестокие испытания. 14 октября ее вместе с матерью, братом и сестрой в числе нескольких тысяч обреченных людей вели на расстрел. Старшие молились, плакали, дети надрывались криком. Разъяренно скалились овчарки, вместе с солдатами и полицейскими сопровождавшие растянутую на добрый километр колонну.

Руководил этой процессией начальник окружной полиции Андрусев. Небрежно поигрывая плетью, зажатой в руке, он покрикивал на своих подчиненных.