Разглашению не подлежало

После угощения Мария Андреевна вышла на улицу посмотреть, нет ли поблизости немцев или румын. Прошли переулок, как услышали крик. Румынский солдат остановил Боварчука. Старик сказал, что с женой спешит к родственникам. Мария начала просить, чтобы отпустили ее мужа, но румын наставил на нее винтовку и приказал ей вернуться домой, иначе он пристрелит обоих.

Вот и снова попался! По улице гнали колонну людей, в нее втолкнули и Боварчука. Пригнали в большой двор, где всех записывали, проверяли документы. Как же выкручиваться, ведь у него и негодящей справки нет. Решил сказать, что сидел в тюрьме в Изюме и только сегодня его освободили немцы.

— А за что сидел? — спросил румынский офицер.

— Я религиозный человек, пан офицер, не хотел брать оружия в руки, вот и получил пять лет.

Наверное, поверили, потому что отделили от остальных, выписали на румынском языке документ с круглой печатью.

Он знал, что с этим документом к фронту его не подпустят. И все же направился на Оскол. Там его задержали, дали по шее и направили в обратную сторону от фронта.

Вернулся к Марии Андреевне, отдохнул и пошел в сторону Купянска, потому что видел — в районе Оскола фронт не перейти.

Вместе с местными жителями Боварчук попал в Купянск, а там люди подсказали, что переправиться через реку можно в районе села Двуречное. Здесь на лодке Онуфрий Николаевич переплыл реку.

И вскоре оказался в селе Сватово неподалеку от Старобельска. Его в который раз арестовали, но — уже советские бойцы! Это было самое счастливое задержание в его жизни.

...Майора Решетова все больше одолевала тревога. Шел уже четвертый месяц, как он послал на связь с Винницким подпольем. И нет никаких известий. Телефонный звонок нарушил раздумья — его срочно вызывали в штаб. Дежурный офицер доложил, что ночью в районе села Сватово задержан неизвестный. Ввели старика с завязанными руками. На вид нарушителю можно было дать лет семьдесят. Длинные седые волосы, спутанная борода, лицо болезненное. Он еле держался на ногах.

— Ваша фамилия? — спросил старика.

Старик глянул на майора и вдруг молодо сверкнули его глаза.

— Орел с Верховины...

— Онуфрий Николаевич! Вот это маскировка — никогда бы не узнал...

В ту ночь говорили мало. Решетов записал только самое главное. После доклада в центр, он получил запрос — дать полную картину разведданных о секретном строительстве в районе Винницы, о делах местных подпольщиков.

22 сентября 1942 года был представлен доклад о том, что 9 июля 1942 года возвратился из Винницы разведчик-связник, который лично наблюдал за строительством дотов и дзотов, подземных ангаров и за другими работами, проводимыми противником. В частности, разведчик доложил о том, как гитлеровцы выкапывали в парке деревья и вывозили их для маскировки больших подземных сооружений в Коло-Михайловском лесу, а из окрестных сел выселяли жителей...

В. Д. Бредун В. С. Погорелов ПО СЛЕДУ ОБОРОТНЯ

Осенний воздух дышал прохладой. На городской улице встретились двое.

— Привет, Петро! Что-то я давно тебя не видел.

— Привет, Иван! Меня в городе не было. Ездил по туристической путевке в Румынию.

— А я смотрю на тебя и думаю, откуда такой пляжный цвет взялся. Вроде лето уже отошло. Ну, какие впечатления от поездки?

— Впечатлений много. Были мы в Яссах, Галаце, Бухаресте. Несколько дней отдыхали на побережье Черного моря. Вот там нас и пригрело солнышко. Слушай, а ты Жанну Ковалеву помнишь?

— Какую это Ковалеву?

— Да с нами в одном классе училась до войны.

— Конечно, помню.

— Встретил ее в Тимишоаре. Иду по улице, а она навстречу. Вот неожиданность! Я к ней, а она в сторону отворачивается, хотя по глазам вижу — узнала.

— Может, ты обознался?

— Как же я могу не узнать?!. Она мне ответила: ошибаетесь, я не из Бара. И быстренько дальше зашагала. Я аж остолбенел.

— А может, она это специально. Ты же знаешь, кем был ее отец во время оккупации?

— Кто этого не знает? Заместителем бургомистра Барской районной управы, приспешником фашистов.

— Не скрывается ли он там ныне? А Жанка не хочет, чтобы кто-то догадался. Потому и не узнала тебя...

Этот разговор имел свое продолжение.

По старой привычке следователь шел на работу, когда улицы города еще только оживали звяканьем трамваев, деловитым фырканьем автомобилей. Из головы не выходило вчерашнее совещание: стоял вопрос о розыске военных преступников, которые затаились под чужими фамилиями, надеются, что их минует кара. Областное управление КГБ располагает страшными свидетельствами горя советских людей, которое они пережили во время оккупации. В протоколе чрезвычайной государственной комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских оккупантов на территории Барского района отмечено, что на протяжении августа-октября 1942 года недалеко от города было расстреляно 7500 советских людей, в подавляющем большинстве женщины, старики и дети. Подобные массовые расстрелы проходили и в других местах. Фашисты не щадили даже грудных младенцев, бросали живыми в ямы.