Разглашению не подлежит

- Школа, говорят, на днях в пятый раз будет менять дислокацию. Наши войска на Белорусском и Прибалтийском фронтах жмут вовсю. Так вы, советуют нам, не отставайте от школы, идите вместе и парализуйте ее окончательно. Разваливайте до основания. Это и будет ваш вклад в великое дело победы. А победа уже близка.

- Значит, скоро?

- Сказали: скоро. Да оно по всему видно. Знаете, где уже наша армия? В Польше, Венгрии, Румынии… Ох и дают фрицам прикурить! Драпают немцы вперед на запад.

Шитаренко рассмеялся звучно, от всей души. Козлов тоже не удержался. Зря казалось ему, что за эти два года он совсем разучился смеяться. Что бы там ни было дальше, а сейчас есть чему радоваться. Победа, в которую столько вложено человеческого труда, слез, крови, жизней, эта победа уже близка!

- Вот видите, все очень хорошо, получилось,- сказал Александр Иванович, обняв Шитаренко за плечи.- Целый и невредимый.

- Без единой царапины вернулся,- Шитаренко все еще улыбался.- И там ‘ все было удачно.

- Без «расхода» обошлось,- напомнил ему Козлов.

- Обошлось… Я же не контра какая-нибудь. Есть, конечно, на мне вина, и немалая. Не скрыл ее пи от вас, ни от них. Отцу родному того не рассказал бы… Выслушали меня, отстегали словами до рубцов на душе, а потом и говорят: «Ничего мы тебе прощать пока не будем, сам понимать должен. Такую вину искупить надо… Вот ты и отправляйся туда же, к «Байкалу-шестьдесят». Постарайся делами оправдать себя перед Родиной».

- На том и расстались?

- А то как же! Поначалу я даже напугал их. Самых первых.

- Как это? - спросил Козлов.

- Смешная история вышла. Под занавес и ее можно рассказать… Когда спустился с парашютом, решил не тянуть резину, поскорее энкаведе найти. Все же лучше своим ходом явиться, без буксира. Добрался до Смоленска, ищу и никак не нахожу особистов этих, при армейских частях которые. У кого ни спрошу - не знают. Комендатуру, мол, покажем, прод-склад тоже, баню с большим удовольствием, а вот насчет особистов не слыхали. К вечеру еле отыскал. Вхожу в кабинет, значит. Сидит за столом майор и пишет что-то.

- Здравия желаю, товарищ майор! - говорю ему.

- Здорово,-отвечает,- садись.

Сажусь. Он продолжает себе писать, а я молча посматриваю на него. Самого так и подмывает сказать, кто я и откуда. Кашлянул раз, другой, майор приподнял голову.

- Дело у меня к вам. Неотложное… Немецкий шпион я…

Усталые глаза майора округлились, губы задрожали. Глядел на меня, глядел да как крикнет:

- Иванов!

Митом явился офицер.

- Хватай,- говорит майор,-обезоруживай его. Это шпион.

Схватили вдвоем, пистолет из кобуры вынули, карманы обшарили.

- Чего силу-то зря тратите,- отвечаю им,- сам оружие отдал бы.

- Ты же враг! - кричит на меня майор.- Какое я имею право держать тебя с пистолетом?

- Если не привели, а сам пришел, значит, не враг,-спокойно объясняю ему.- Иначе, майор, ловили бы вы меня в дремучем лесу, а не в своем уютненьком кабинете… Вот ведь что от неожиданности происходит. Вы тогда, в первый раз обиделись на меня. Но и у нас с вами та встреча была похожа на эту. Только майор все же чекист, а я-то что тогда значил?

- Зато теперь значишь. Будем считать, что испытание на разведчика Николай Шитаренко выдержал…

Глава восьмая

От местечка Меве, в котором последние месяцы размещалась разведшкола, до Балтийского моря не более шестидесяти километров. Это расстояние можно было бы преодолеть за два суточных перехода. А там сесть на военный транспорт и благополучно добраться до одного из портов Северной Германии. Но для эвакуации школы этот маршрут был бы подходящим при одном условии: если бы на Балтике по-прежнему господствовали немцы, их флот.

Однако и на море положение коренным образом изменилось. Фашистское командование тщетно пыталось спасти целую группировку своих войск, окруженных в Прибалтике. Многие посланные на ее выручку корабли ушли ко дну. Советские самолеты и подводные лодки охотились за каждым судном.

По этой причине, разумеется весьма уважительной, капитану Вольфу нечего было и думать о бегстве морским путем. В его распоряжении оставались только февральские, занесенные снегом дороги, ведущие из Меве на запад. Правда, не хватало автомашин. Но просить штаб абверкоманды, чтобы школе подбросили хотя бы несколько грузовиков, было совершенно бесполезно. Да там и распорядиться, было некому. Шеф, капитан Вербрук, вообще неизвестно каким образом очутился в военной разведке: то ли по знакомству, что в гитлеровской армии имело для карьеры далеко не последнее значение, то ли в результате растерянности, охватившей фронтовое начальство. Он абсолютно не интересовался делами, беспробудно пьян-ствовал, а когда был более или менее трезв, разъезжал по Меве на своем «оплель-адмирале», высматривая хорошеньких женщин. Ходили слухи, что Вербрук уже не верил в победу Германии и даже в присутствии офицеров штаба сказал об этом. Единственное, чего ждал Вольф от шефа,- это приказа сниматься с места. Если такой приказ поступит, школа немедленно тронется в путь. Часть на своих машинах, часть на попутных.