Разговор со своими

Дом стоял (и стоит!) на углу Малой Бронной и Спиридоньевского переулка. Булю водили гулять на Патриаршие пруды, а я там каталась на коньках. Тетка не могла жить без животных, и, когда Були не стало, дворовые мальчишки, обожавшие ходить к тете Жене, однажды принесли крошечного щенка, сказав, что это девочка – карликовый пудель. Назвали Дашей, вымахала не просто в большого, но в огромного теленка. И когда на Патриарших тетку спрашивали о породе Даши, она говорила: «Гигантский карликовый пудель». Несмотря на размеры, ласкова была беспредельно. Милиционер, дежуривший в парке Патриарших, носил сушки в кармане шинели – Даша их обожала…

Тетю Женю все звали «бабушка синенькая». Так ее назвал внук, маленький Федя, сын большого. С ее мамой, то есть моей бабушкой, я познакомилась, приехав из Сибири. Мне тогда было пять лет. С полного одобрения Шуни, но не участия в мероприятии, она меня крестила, но потом никак не навязывала церковного поведения, а только рассказывала библейские сюжеты, чтобы, как она говорила, понимать великую живопись.

Кроме общения с бабушкой меня отдавали гулять с «мальчиками». У Федора и Виктора была большая спортивная компания, и меня, когда садились на ходу в трамвай, кидали первому, кто уже впрыгнул на подножку. Было очень весело и совсем не страшно, но я понимала, что никому из старших об этом рассказывать не надо.

* * *

Мальчики уже здоровые лбы – студенты. Федя в медицинском, на военфаке, Виктор в Инфизкульте. Естественно, женятся.

Федя – на студентке своего меда, Лоре. Виктор – на Тоне, девушке из их компании. Была часто цитируема: однажды кто-то, обращаясь к женской части компании, крикнул: «Девки, бляди, поторапливайтесь». И Тоня воскликнула: «Слыхали, он нас девками обозвал!»

Лора и Федя рожают маленького Федю.

Война. Быстро выдают дипломы. Федя идет доктором в авиационный полк, Виктор – в один из партизанских отрядов, организуемых НКВД из спортсменов и засылаемых (сбрасываемых с парашютами) в тыл противника.

Лора работает в больнице и живет с сыном на Бронной. Довольно часто тетя Женя приезжает к нам с маленьким Федей, которому отдана всеобщая любовь. Он действительно был замечателен, хорош собой и очень способный! Старший Федя характером в смысле широты души был в свою маму. И поэтому, если кто-нибудь из летчиков или всех остальных получал отпуск, отсылал на побывку в Москву к жене и маме (на Бронную!).

Однажды, уже в конце войны, так прибыл бравый летчик, Герой Советского Союза, Иван (фамилию забыла). И, несмотря на проживание у матери и сына товарища, хоть и маленького, роман состоялся. Война кончилась. Федя вернулся. Все было слишком очевидно. И поэтому при разводе в суде он попросил оставить сына ему и его маме. Лора согласилась!

Думаю, если бы ребенка забрали, Евгения Викторовна сошла бы с ума, так была вся в нем. Еще Федор Дмитриевич сказал, что, пользуясь расположением суда, просит войти в его положение только что вернувшегося и ничего еще не заработавшего и исходить при назначении оплаты за развод из позиции ad minimum. Добавил: «Простите за латынь, но я ведь врач».

Возвращающиеся с войны, конечно, кто мог, везли трофеи: одежку – платья, плащи, мебель – кресла, буфеты, даже картины. Федя привез необходимейшую вещь – шляпу-шапокляк, складывающийся цилиндр (как у Чаплина)!

По медицинской профессии он был психолог, невролог. Обладал редкостной интуицией и умением в каждом видеть его индивидуальность. Эти качества должны быть у любого врача, но, к сожалению, бывают не всегда…

Федор Дмитриевич начал и работал до конца своих дней в Институте космической медицины. Готовил Гагарина и подписывал его полет. И был с Королевым на Байконуре в момент запуска! Рассказывал о вселенском шуме этого момента. А когда я спросила, согласился бы он полететь, если бы ему предложили, ответил, что не задумывался бы ни минуты, давая согласие!