Разговор со своими

Устройство лагеря. – Свента. – Никитины, Ширвиндты и Окуджавы. – Лагерь на реке Гауя. – «Но ты же не при ужу!» – Грибники. – Варенье на костре. – Стихи из Парижа.

После Зяминых гастролей и депрессии в Омске (возвращаюсь в 1963 год) – отпуск. Ничего не подготовлено для него. Моя подруга Рима (в жизни Муся) Каждан, работавшая в моем издательстве в редакции марксизма-ленинизма (была и такая!), рассказывает, что она с мужем (крупным ученым-византологом) едут в туристический лагерь Дома ученых в Литве на озере Свента. Туда ездят только члены Дома, но она попросит, и, может быть, нас возьмут.

Ученые на то и ученые: они создали у себя «турсекцию», которую возглавили кандидаты и доктора наук. Члены Дома покупали «путевку» и приезжали на поезде и на машинах (тогда еще немногих).

Турлагеря организовывались следующим образом: в первые годы в них было человек по тридцать-сорок, потом даже более ста. В разных местах страны: на озере Свента (Литва), на реке Гауя близ пограничного (Латвия – Эстония) города Валка-Валга, «Черноморка» на Северном Кавказе (около Геленджика) близ поселка Прасковеевка, на Украине (на реке Ворскла) и др. Все организовывалось на путевочные деньги, по тем временам очень скромные.

Была Хозяйка лагеря. В ее обязанности входило очень многое: закупка продуктов (и на рынке), руководство кухней, содержание материального имущества (палатки, раскладушки, одеяла, белье – его стирка). При ней в ее распоряжении были взятые, как и она, тоже из Москвы, повар или повариха, две помощницы по кухне и хозяйству, шофер с машиной. Туристам выдавались палатка, раскладушка, матрац, постельное белье. Условие: палатки ставятся на расстоянии не меньше двадцати метров друг от друга, пользоваться приемником только с наушниками или глубоко в лесу. Все это устанавливается близ озера, реки, на опушке леса, на поляне. Строение – столовая.

Обязанности – три раза в день в положенное время, по звуку гонга, прийти на еду. Еще за смену – двадцать четыре дня – один раз подежурить в столовой. То есть накрыть на столы, подавать еду. Грязную посуду все выносят сами, посудомойки моют, а дежурные вытирают столы и подметают пол, накрывают на следующую еду. Дежурят все: от рядовых мелких ученых до докторов наук и академиков.

Муся присылает телеграмму: нас в порядке исключения возьмут, но раскладушки надо привезти.

Грузимся в автомобиль и втроем – Зяма, Катя и я – едем на Свенту.

Нам выдают огромную, по-моему, на целый взвод, палатку. Ставить не умеем и только помогаем двум не самым молоденьким дамам – обе доктора наук – делать это за нас.

Гердт в турлагере на кресле своей работы

Лучшего отдыха, чем в этих лагерях, не было никогда! Мы бывали в них и в Прибалтике, и на юге в течение многих (пятнадцати) лет.

И так считаем не только мы, но и все «лагерники», с которыми временами встречаемся. Это была жизнь, конечно, которая и должна была бы быть во всей стране: приблизительно «социализм с человеческим лицом». Как мы все говорили: мы – «ненужники», только личное расположение, доверие. «Нужда», но по душе. Были интересны друг другу. Каждый вечер собирались у костра. Читали стихи – у нас же был Гердт! А он это делал лучше всех. Пели – а ведь с нами были Сережа и Таня Никитины! Иногда, несмотря на абсолютно добротную, сытную жизнь, жарили грибы или выловленную мужчинами рыбу и слегка, в полное удовольствие, конечно, выпивали.

Зиновия Ефимовича сделали (официально!) Почетным членом Дома ученых. Зяма всегда рассказывал, что его жена (я) обрадовалась оказанию ему этой чести больше, чем присвоению звания народного артиста РСФСР. Так, правда, и было.

Татьяна и Сергей Никитины