Разговор за рюмкой чая. А поезд наш всё дальше мчится

Вероника давно заметила, что только чужую жизнь можно рассказать своими словами. О себе по большей части как о покойнике – или хорошо, или никак. А ещё усвоила, что проще всего, чтобы успокоить человека, внимательно слушать, изредка кивать, иногда  поддакивать и не задавать вопросов.

– Вы замужем? Впрочем, о чём это я, вы же с ребёнком.

– Вот и нет, я мать одиночка, но какое это может иметь значение лично для вас? Вам нужно выговориться, я внимательно слушаю.

– Право не знаю причину моего любопытства, но раз уж вы одна, понять меня будет намного проще. Я её любил. Инициатором развода стала жена. Захотела по щучьему велению стать владычицей морскою. У её нового френда серьёзный бизнес. Только не понимаю я, не по-ни-ма-ю, как можно променять любовь и доверие на деньги?

– Не вы первый, не вы последний, – вставила женщина, которой тоже почему-то невыносимо захотелось исповедаться, – надо мной тоже посмеялся человек, которого я искренне любила. Полгода жил на мой более чем скромный доход, в стоимость своего проживания дополнительно включил право на оплодотворение и был таков. Даже спасибо не сказал. Простите, я вас перебила, просто запамятовала, что мужчины не слышат, точнее не слушают женщин, что они чувствительны лишь к своим проблемам, которые вываливают на свободные уши, чтобы утилизировать боль.

– Нет-нет, продолжайте, очень интересно. Вы не утратили чувство юмора, это хорошо. Горсть сарказма, чтобы остудить мой эгоизм, вполне оправдана. Я же ничего не знаю о вас. Расскажите.

Вероника внимательнее присмотрелась к Антону. Скорее всего, мужчина был немного моложе её. Весьма представительный, насколько можно было рассмотреть его внешность в сумерках, одет не очень скромно – скорее всего, вещи из дорогого бутика.

А какой изумительный аромат окутывал его вместе с Вероникой и всей скамейкой, просто отпад.

Даже запах алкоголя не мог перебить изысканные нотки его парфюма.

– Уже закончила жаловаться, выговорилась. Если честно, я благодарна вам. Мне просто необходимо было с кем-то поделиться своим несчастьем. Теперь мне намного легче.

– Не поверите, Вероника Матвеевна – моё настроение тоже поднялось на пару октав. Вам удалось убедить меня, что нет нужды переоценивать величину неприятностей. Если невеста уходит к другому…

– Я думаю несколько иначе. Всё отдала бы, чтобы папа Коленьки к нам вернулся. Да, он негодяй, но что я про него знаю? А если его поведение обосновано вескими причинами? И потом, он же не знает про сына.

– Стокгольмский синдром, желание, во что бы то ни стало оправдать обидчика, чтобы успокоить уязвлённое эго. Простите, а как понимать вашу странную фразу – вы действительно ничего не знали про мужчину, с которым жили, которому позволили сделать себя мамой?

– Я была счастлива настолько, насколько это возможно. Разве мне было дело до его биографии, когда весь мир сосредоточен в одной точке, центр которой – он, Семён, – раздражённо выкрикнула Вероника.

– Забавно. У вас такой удивительно мелодичный  голос, когда сердитесь. Вам говорили о том, насколько женственна  и очаровательна ваша мимика? Я вами откровенно любуюсь. Как жаль, что не встретил вас раньше.

– Когда были женаты? Пытаетесь меня соблазнить? Думаете, секс с доверчивой глупышкой подействует на вашу боль подобно транквилизатору? Не утруждайтесь. У меня был хороший учитель. Я женщина доверчивая, но не настолько, чтобы растаять от вашего грубоватого обаяния. Считаете, что я способна поверить в вашу искренность на том лишь основании, что вы оплакиваете увечье любовных иллюзий? Я готова выразить вам сочувствие, заслушать историю катастрофы, предоставить свои свободные уши, не более того. Излагайте кратко, иначе я усну.

– Вы такая красивая. Почему судьба сочла правильным направить вас по дороге разочарования и душевных страданий? Несправедливо это. Однако я склоняюсь к тому, что случайности не случайны. Вам обязательно повезёт, можете мне поверить. В такие глаза нельзя не влюбиться. Пусть это буду не я, какая разница, с кем вы станете счастливы. Сегодня я не могу работать волшебником, но кто знает, кто знает. Вас преследуют материальные трудности, я правильно понял?

– Почему вы так решили? У нас всё необходимое есть, нам ничего не нужно.

– Да-да, я заметил, что ваши сапоги требуют ремонта, что у вас пальто не по сезону, что…

– Это всё, что вы заметили? И ничего позитивного?

– Я наблюдательный, меня сложно обмануть. Издержки профессии. Не обижайтесь. Вы в любой одежде – королева.

– Хватит исполнять арию влюблённого гостя. Я про себя всё знаю. Нам с Коленькой хватает того, что имеем. Так что там не так с вашей преждевременно скончавшейся любовью? Пора уже расставить точки над i.

– Побеседовав с вами, я начал сомневаться, что любил и был любим. Вот вы, Вероника Матвеевна, вы уверены, что любили своего Семёна?