Разница между нами (СИ)

Бен кашлянул в кулак, плотно вжался в спинку кресла и еще на время замер. Кивнул в знак того, что всё ранее сказанное было им услышано. В его голове была абсолютная каша из мыслей о том, что это его последний шанс и еще один вызов судьбе, когда на кону снова стоят его близкие. Если об этом узнают, вся его семья и семья Жак тоже наверняка окажутся мертвыми уже через пару часов, даже если он не успеет сделать ничего полезного. Он лихорадочно перебирал сотни аргументов за и против, хотя давно уже знал, что согласится.

— Приму за честь Ваше предложение. — на лицах его собеседников отразилось облегчение вперемешку с небольшим удивлением, — Но я не уверен, что понимаю, как могу быть Вам полезным.

— В нашем деле полезный каждый, но Вы, безусловно, располагаете многими средствами, недоступными для других. Под Ваше попечительство мы собираемся отдать Дистрикт 12. Будет очень непросто.

========== Глава 4 ==========

В следующие две недели Стилл встречался со своими соратниками только случайно, а главная тема была под негласным запретом. Оказавшись рядом на очередном мероприятии, приуроченном Играм, они обменивались общими фразами, делились впечатлениями об успехах трибутов и чем-то в этом же роде. Время текло на удивление быстро, Стилл вышел из оцепенения только в тот момент, когда его подопечные отправились на Арену. Юноша умер едва покинув Рог Изобилия, девушка — двумя днями позже, и то только благодаря подаркам, которые прислали ей новые знакомые Бена (он полагал, что они сделали это, чтобы отвести возможные подозрения). Она забилась в темную пещеру, не выходила даже ради того, чтобы раздобыть еды и воды, через несколько часов камерам стало неинтересно следить за судьбой девушки. Она не умерла от истощения, потому что Лирен прислал ей суп и флягу с водой, но потом умерла от катаклизма, так как не рискнула выбраться из своего укрытия.

Игры кончились в начале октября, а Двенадцатый принял неожиданное для себя решение — задержаться в столице. Он не торопился домой, чтобы как можно лучше обдумать действия, которые ему придется совершить сразу по прибытию, несознательно оттягивал момент, когда предстоит объясниться с сестрой (Бенджен понятия не имел, как она отнесется к этому) и, пожалуй, главной причиной остаться было то, что Жаклин впервые после Двадцать Девятых не приходила к нему ночью. Ни разу за последние три недели. Наверное, столь необычайное изменение было связано с тем, что впервые за два года Бен нашел себе применение: не только его руки, но и мысли всё время были заняты чем-то по-настоящему важным, он, пусть и не по собственной воле, был обязан общаться с другими людьми. Так что вполне закономерно, что его мозг перестал выдавать галлюцинации, что раньше были необходимыми для поддержания жизни в этом теле. Победитель впервые почувствовал себя живым, но не потому, что он больше не видел ее, а потому, что его разум частично избавился от нездоровой потребности в Вьено. Он впервые ощутил, что может существовать без нее, оставаясь (почти)полноценным человеком.

Он снял однокомнатную квартиру рядом с центром Капитолия, совсем паршивую по меркам столицы и тем более людей его класса, и большую часть времени проводил в местах, что ранее были ему недоступны. Огромные библиотеки, информационные центры и архивы, ботанические сады, парки, обсерватории, театры — раньше он даже примерно не представлял себе, чего лишен Дистрикт 12. Тогда его мысли ограничивались тем, что землякам не хватает еды и воды, но их лишали значительно большего. Стоило им удовлетворить свои физические потребности, как они узнали бы, что весь мир для них закрыт. Духовно и интеллектуально они все были примерно на уровне пещерных людей. И Стилл большую часть времени чувствовал себя умственно отсталым. Исключением не стала и выставка работ Маргариты, приглашение на которую пришло к нему весьма неожиданно, ведь Бен никому не оставлял свой временный адрес.

Прохаживаясь между многочисленных стендов с картинами, он впервые был благодарен своей способности сохранять каменную невозмутимость в любой ситуации, потому что из 10 картин более менее понятными для него были 1 или 2. Он знал, что каждая из этих работ — крик, привлекающий внимание к общественным проблемам, но замечал только самые очевидные знаки.

Полупрозрачные числа (от 1 до 12), которые предавали темно-бордовому морю очертание человеческих силуэтов.

Большая металлическая жестянка, на которой нечетко виднелся символ уничтоженного Дистрикта — атом, среди мертвой пустыни.

Улыбки на лицах истощенных детей, которые танцуют в цирковых костюмах перед такой же разукрашенной публикой.

На фоне светлых стен и безукоризненно отполированного паркета всё это выглядело еще более пугающе и в какой-то степени даже не реалистично: казалось, что эти два мира не могут существовать в одном месте и в одно время. Духовая музыка придавала работам художницы еще большей таинственности.

— Не думала, что Вы пьете, — кивнув на стакан с виски в руках Стилла, негромко произнесла Силвер, что возникла из неоткуда.