Разорванный круг

Стратегический зал был большим пустым помещением со стального цвета стенами и кристаллическим потолком, излучающим мягкий свет. В одном конце судебные приставы Уссы воздвигли широкий подиум из остатков пластикового материала, который был повсюду на мире-крепости. Когда Эрника, Лнур и Терса подошли к подиуму, кайдон сидел на простом деревянном стуле, сооруженном из деревьев, спиленных на экоуровне.

На стене за Уссой висела незавершенная картина, изображающая Сангхелиос рядом с одетой в металл планетой Убежище – новый символ их колонии. Соолн еще работала над этой картиной.

Усса задумчиво пошевелился на стуле и укоризненно посмотрел на них:

– Я выслушал обвинение от ‘Кролона и ‘Дрема. Они говорят, что вы организуете заговор против меня. Что вы напали на ‘Дрема и пытались его убить, чтобы замолчать дело. Такова суть, хотя он был утомительно многословен. Что вы можете сказать?

– ‘Кролон и ‘Дрем лгут, чтобы скрыть собственное предательство, – заявил Терса. – Я не раз слышал их предательские разговоры. Теперь они пытались завербовать Гмеззу и Скоринн.

Лнур укоризненно посмотрела на Терсу. Скоринн была тетушкой Лнур и кем-то вроде второй матери. Она просила не вовлекать Скоринн в это дело, но Терса не давал никаких обещаний, а теперь чувствовал, что у него нет выбора. Скоринн и Гмезза вполне могли бы сказать правду.

– Гмезза и Скоринн… – Усса задумчиво провел большим пальцем по жвалу. – Я об этом не слышал.

– А если они были там, то почему ‘Кролон не говорит об этом? – спросила Лнур.

– Да, это вопрос, – сказал Усса. – Но если они вели речь о предательстве, то почему вы не пришли с этим ко мне?

Терса вздохнул:

– Мы говорили об этом, великий кайдон. Но… Лнур волновалась за родственницу – за Скоринн. И мы знали, что это будет наше слово против их. Я бы пришел, будь у меня больше доказательств и если бы мы слышали от них что-нибудь определенное. Но некоторые их слова – мы не были в них уверены… мы слышали их с расстояния… Мы не хотели быть инициаторами казней без надежных доказательств.

– В особенности казни Скоринн? – проворчал Усса. – Что ж, мы доставим сюда Гмеззу и Скоринн. Эрника, пошли за ними.

– Будет сделано, Усса, – сказал Эрника, давая знак стражнику у двери.

– Есть и еще кое-кто, кто может выступить в нашу защиту, великий Усса, – сказал Терса. – Несокрушимый Уклон!

– Правда? – Уссу, казалось, отвлекло что-то. – Соолн искала немного раньше Летающий Голос – найти его оказалось нелегко. Так обычно бывает, когда он обследует внешнюю оболочку. Но мы его найдем. На это может уйти какое-то время. А пока… садитесь там на пол и ждите. Я прикажу, чтобы всем нам принесли воду и еду. И мы увидим, жить вам или умереть.

Ресколах, Джанджур-Кум

850 г. до н. э.

Век Единения

Мкен не мог справиться с удивлением. Он поразился, увидев восемь дам-сан’шайуум, скачущих на илпдоре. Он никогда не слышал, чтобы ненасытного хищника каким-либо образом приручали. Но этого, казалось, приручили. Приземистый, но широкогрудый, он бежал наискосок по песчаному берегу, а на его спине сидели одна за другой восемь сан’шайуумских женщин, и хотя цвета их одеяний различались, символика у всех была традиционная, со значением «я готова рассмотреть вопрос супружества».

Их, казалось, ничуть не пугала роль наездниц гигантской плотоядной амфибии, а вот илпдор на бегу выглядел неловким, его перепончатые когтистые лапы на суше чувствовали себя не так уверенно, как в воде. От него воняло чешуйчатой амфибией и дерьмом, прилипшими водорослями и вцепившимися в него паразитами, которые походили на некую карикатурную юбку, тащившуюся следом.

Мкен, уставший и взволнованный одновременно, отошел вправо на безопасное расстояние от зубастых челюстей шестиногого чешуйчатого существа. Иногда изо рта хищника появлялся отвислый язык, которым он рассекал воздух, облизывал ряд клыков, а фасеточные глаза при этом плотоядно разглядывали Мкена, который не мог отделаться от ощущения, что зверь прикидывает, каким бы он, Мкен, был на вкус.

Справа от Мкена шла Лилумна, вышагивала она так энергично, что ему оставалось только стыдиться собственных заплетающихся ног. Рядом с ней шествовали три сангхейли. Вил ‘Кхами время от времени посматривал на женщин на спине хищника. Если Мкен правильно истолковывал пощелкивание жвалами, то сангхейлийскому рейнджеру было весело смотреть на них, – впрочем, когда сангхейли весело, а когда нет – понять трудно.

– Лилумна, – тихо сказал Мкен, – я льщу себя надеждой, что немало знаю про Джанджур-Кум, хотя никогда прежде здесь не был. Но я не помню, чтобы где-нибудь читал про приручение илпдора.