Читаем Разорвать порочный круг (СИ) полностью

Леди Болтон отрешенно смотрела перед собой, даже не замечая, что мейстер возобновил свою работу над ее рукой и сейчас с особой бережливостью заканчивал со средним пальцем. Старик аккуратно вытянул из плоти последнюю нить, слегка отклонился назад, осматривая пальцы девушки, а затем перевел все внимание на последний порез, что проходил уже по самой ладони. Уолкан приподнял руку Сансы повыше в воздухе, придвигая ближе к себе и стараясь получше рассмотреть нанесенную рану, а потом, пробубнив тихое «Ай-яй-яй», случайно привлек к себе внимание Волчицы. Когда лекарь заметил ее вопрошающий взгляд, то сперва смутился и замялся, однако все же проговорил:

— От этой раны у вас останется шрам, миледи.

Хранительница Севера нахмурилась и с печалью в глазах посмотрела на ладонь, что все еще была зажата в руках мужчины. Сказать, что она была расстроена — значит ничего не сказать. Ее опасение подтвердилось, и от этого на душе становилось только пакостнее и тоскливее. Насколько уродливым окажется рубец? Сильно ли будет выделяться на ее бледной коже?

Уолкан же, видя огорчение на лице своей миледи, решил попытаться немного успокоить ее и сообщил:

— Вы не пугайтесь так, рана на вашей руке будет еще некоторое время затягиваться, постепенно сойдет краснота. Я буду обрабатывать вашу ладонь специальными мазями и, вполне возможно, от этого пореза останется шрам куда меньших, чем сейчас, размеров.

Хранительница Севера вымученно улыбнулась мужчине, что так пытался быть добрым к ней и изо всех сил старался привнести в ее жизнь хоть что-то хорошее. И будучи искренне благодарной мейстеру за его сопереживание, она произнесла:

— Спасибо, мейстер Уолкан.

На полном лице знахаря появилась небольшая улыбка, которой он наградил леди Болтон, и потом он вновь принялся за снятие швов, мастерски управляясь с пинцетом и стараясь не причинить ненужной боли своей госпоже. Некоторое время они оба провели в молчании, однако потом Уолкан проговорил, не отвлекаясь от своей работы:

— Вам крупно повезло с этим порезом, миледи.

В глазах Волчицы вспыхнул опасный огонь, и она, устремив взгляд своих ярко-голубых глаз на мейстера и резко изменившись в лице произнесла холодным спокойным голосом:

— Мне повезло, что Рамси меня порезал? Или что не снял с меня кожу? Что из этого, мейстер?

Смутившийся такой реакции Уолкан заторопился исправить свою нечаянно допущенную оплошность и проговорил:

— Простите, миледи, я не это имел в виду. Вам повезло, потому что порез прошел именно здесь, — старик замолк, не зная, стоило ли ему продолжать далее.

Санса же, изумленная его словами, спросила:

— Почему?

Целитель, успокоенный, что дочь Старка более не злилась на него и не прочь была послушать его мнение, а также воодушевленный, что ему предоставился шанс показать свои познания в строении человеческого тела, увлеченно ей отвечал:

— Миледи, ваша ладонь состоит из множества мышц, благодаря которым вы можете двигать пальцами и рукой. А этот порез не задел ни одну из них. Вот он, — он начал медленно вести пинцетом вдоль места пореза, — либо огибает мышцы, либо проходит над ними, не касаясь, как здесь, — мейстер указал на место, про которое говорил. — Даже видно, что порез тут менее глубокий, чем в верхней части ладони.

Заинтересовано слушая целителя, Хранительница Севера склонилась к своей ладони и поглядела на темно-бордовый рубец, следуя взглядом за нависшим над ее рукой пинцетом. При ближайшем рассмотрение было действительно заметно, что даже контуры раны в этом месте отличались: начинавшийся от места между указательным и средним пальцем порез сперва углублялся, а затем шел резкий переход к более поверхностной ране, которая потом вновь уходила вглубь ладони. И Уолкан, замечая интерес Волчицы к его словам, продолжил:

— Если бы вот здесь нож вошел глубже, то он разрезал бы продольную мышцу и могло бы так случиться, что вам потом стало бы сложно двигать ладонью. Так что, можно сказать, что вам повезло, миледи.

Пожилой муж замолк, искоса глянул на леди Болтон, и, убедившись, что она ни коим образом на него не сердится, расслабился, и спросил, подмечая ее задумчивый вид:

— Вы в порядке, миледи?

Волчица вскинула к нему свой взгляд, растерянно улыбнулась, отвечая «Да, мейстер Уолкан», и снова опустила взор вниз, погружаясь в свои мысли.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература