Читаем Разорвать порочный круг (СИ) полностью

Болтон вскинул на дочь Старка вопросительный взгляд и, увидев, что она с каким-то намеком смотрит в сторону Вонючки, и сам обернулся к слуге, что мгновенно устремил взор к полу, не отваживаясь посмотреть в лицо милорда без данного на то разрешения. Сразу осознав, что не так, бастард небрежно проговорил:

— Можешь есть, Вонючка, - и тут же обратил взгляд к своей собственной тарелке.

— Спасибо, милорд, спасибо, - поблагодарил Болтона бедняга и набросился на еду.

С жалостью понаблюдав за поглощающим пищу и изредка морщившимся от боли в поломанных зубах Теоном, леди Санса перевела взор к своей тарелке и начала медленно съедать с нее овощи, оставляя взятый себе кусок пирога на потом. А немного утолив первый голод, отложила в сторону вилку с ножом и, взяв в руки кубок с водой, отклонилась на спинку стула, собираясь посидеть немного так да попробовать разузнать у мужа что-нибудь о Сноу. Отпив из чарки воды и глядя на евшего Болтона, девушка произнесла:

— Рамси, что ты собираешься сделать с Джоном?

Бастард на мгновение отвлекся от своей тарелки и с набитым чем-то ртом ответил:

— Тебя я, конечно, люблю и на вопрос твой мог бы ответить, — Болтон проглотил прожеванную еду, обвел стол быстрым взглядом и, потянувшись вилкой к блюду с дичью, продолжил, — но вот еду я люблю все-таки больше.

Санса по-птичьи наклонила голову вбок и с неодобрением посмотрела на мужа, про себя думая, как бы повежливее и поостроумнее ответить на услышанное хамство. Полагаясь на свое чутье, подсказывающее, что Болтон сейчас пребывает в хорошем расположении духа и ему можно немного поязвить, девушка промолвила:

— Может, и мне стоит начать перечислять все, что нравится мне больше, чем ты?

Ни капельки не задетый словами жены или, по крайней мере, не показавший своего недовольства Рамси отвлекся от еды и, пожимая плечами и изображая равнодушие, проговорил:

— Можешь, но не долго, — он отпил вина и, снова взяв в руку вилку, продолжил, — так, чтобы мне как раз хватило времени спокойно поесть, — бастард развел в воздухе столовыми приборами и, смеясь, добавил: — Можешь даже в стихах — чтоб слушалось лучше.

Уже начавшая привыкать к неординарному, иногда даже варварскому поведению и черному юмору мужа Волчица лишь приподняла брови и, хмыкнув, улыбнулась одним краешком губ. Она некое время понаблюдала в молчание за кушающим Болтоном, а затем, обратив внимание на свою собственную тарелку, пододвинулась к столу и взяла в руки вилку с ножом, решив доесть пирог, оставленный ею, как самое вкусное, на потом.

В то время, как его жена принялась за пирог и сейчас аккуратно и неторопливо отправляла в рот небольшие кусочки, Болтон уже успел насытиться и, отодвинув от себя тарелку, обводил скучающим взглядом помещение. Он посмотрел на Вонючку, и, заметив, что тот уже поел и даже выпил выданный ему эль (судя по всему, боясь, что в любой момент у него могут отобрать еду или же решить, что он съел уже достаточно), тихо произнес:

— Иди сюда, Вонючка.

Всегда находящийся настороже бедняга без проблем услышал приказ милорда, быстро отставил от себя миску с кубком и поковылял с опущенной вниз головой к хозяйскому столу. Болтон же, хитро поглядывая на своего слугу, сел полубоком к столу и неискренне улыбаясь подошедшему Грейджою уголком губ, приказал, указывая на место на полу перед собой:

— Опустись на колени.

Когда Вонючка выполнил команду и замер перед Рамси на коленях, бастардах сел поудобнее на стуле и, разведя ноги и ухмыльнувшись, слегка похлопал себя рукой по внутренней стороне бедра, чуть ниже паха, призывая к себе слугу. Грейджой непонятливо взглянул на господина, не зная, верно ли его предположение о желании лорда, однако, не получив никаких разъяснений и встретив лишь усмешку и задорный взгляд Болтона на себе, молча подполз на четвереньках к его паху и застыл в неуверенности перед ним.

Развеселенный поведением Вонючки Рамси издал короткий смешок и сказал, обращаясь к бедняге:

— Положи сюда голову, Вонючка.

С опаской и осторожностью трясущийся от страха Теон подался вперед, опустил свою голову на место между пахом и началом бедра хозяина и повернулся лицом в сторону стола. Через миг его голову взял в руки Болтон и, отвернув лицом от стола, начал поглаживать левой рукой Грейджоя по волосам и, успокаивая, проговорил:

— Просто лежи, Вонючка.

Все еще взволнованный и перепуганный Теон отозвался на слова хозяина “Да, милорд” и, некоторое время поприслушивавшись к своим ощущением и с пристальным вниманием последив за гладящей его рукой Болтона, постепенно начал расслабляться и успокаиваться. Хозяин просто-навсего хотел его немного поласкать.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература