Разорвать порочный круг (СИ)

— Да, — она на миг замолчала, задумавшись над своими следующими словами, и продолжила. — Я просто пытаюсь понять, насколько трудной была для тебя эта задача и почему ты написал письмо именно таким образом, — Санса приложила два пальца к пергаменту Рамси, как бы обозначая, о чем она говорила, а затем добавила: — Наверное, мне лучше не ходить вокруг да около и сразу спросить у тебя: составление письма для Вимана вызвало у тебя сложности?

Болтон хмурился и, склонив голову набок и с сомнением глядя на жену, выдержал долгую паузу, а потом нерешительно произнес:

— Допустим, что да.

Принимая ответ бастарда и получая подтверждение своим подозрениям, Хранительница Севера сказала, поощряя проявленную им честность:

— Спасибо, — она вновь задумалась и, осознавая, что ей не следовало спрашивать у Рамси «Почему?», так как ответа на свой вопрос она вряд ли получила бы, выдвинула два предположения. — Тебе было трудно, потому что ты не видел причины почему должен извиниться? Или потому что не знал, как это сделать?

Болтон молчал и оценивающе смотрел на жену, словно взвешивая про себя, что же ей на это ответить. Он некое время пристально взирал в лицо Сансы, а затем, наконец, сказал:

— И то, и другое.

Волчица в растерянности закачала головой, огорчаясь тем, что он не видел столь очевидной вещи и не знал, как необходимо приносить извинения. Она серьезно посмотрела на Рамси и, как можно спокойнее, заговорила, стараясь бестолку не злиться на него и пробуя объяснить, почему он должен был чувствовать свою вину перед Мандерли и ею:

— Дело в том, что лорд Мандерли отдал тебе людей и был уверен, что ты будешь обращаться с полученным войском с такой же бережливостью, как и он сам, отнесешься к вверенным тебе войскам, как к своим собственным. И ему бы не понравилось услышать о том, что его воины были в первую же ночь на скорую руку сожжены на костре. Этот случай может подорвать всяческое доверие Вимана к тебе, — Санса остановилась, чтобы перевести дыхание и увериться, что Рамси слушает ее, и продолжила. — Кроме прочего, человеком, который попросил Мандерли об услуге и обещал, что всё пройдет гладко и у лорда Белой Гавани не должно быть поводов для беспокойства, была я. Я поручилась за тебя, Рамси, однако своими действиями ты опорочил мое имя и показал, что за моими словами ничего не стоит, — Волчица с серьезным и в то же время осуждающим выражением лица глядела на растерянного и озадаченного Болтона. — Если такое повторится еще раз, то ни один дом Севера не пойдет не то, чтобы за тобой, а даже откажется следовать за мной.

Бастард слегка опустил подбородок вниз и, метаясь взглядом с одного места на другое, молчал. Однако вскоре он, нахмурившись и принимая оборонительную позицию, произнес:

— Если Мандерли отдал мне людей, то, значит, они принадлежат теперь мне и я волен распоряжаться ими, как мне угодно. Не в этом ли смысл передачи мне войска? И я поступил бы с моими провинившимися воинами ровно так же, как и с полученными от лорда Белой Гавани. Так что здесь не так? Или я должен бегать к Виману за разрешением на отдачу каждого моего приказа его людям?!

Санса тяжело вздохнула и с умышленным спокойствием постаралась донести свою точку зрения до Болтона:

— Нет, Рамси. Говоря о том, что с войском нужно обращаться, как со своим, люди обычно имеют в виду то, что ты не станешь убивать подаренных тебе воинов по пустякам, за мелкие дебоши в подвыпитом состоянии, и уж тем более не станешь сжигать их на костре. Ты понимаешь?

Хранительница Севера внимательно посмотрела на Болтона и, видя его озадаченный вид и непонимания в глазах, сильно огорчилась. Почему он не понимал ее? То, о чем она говорила сейчас, понял бы даже ребенок.

Начавшая уже уставать от пока безрезультатного разговора Санса вдруг ощутила, что постепенно начинала терять терпение и сердиться, однако вовремя осознавала, что нельзя было давать волю этим эмоциям. Если она сейчас станет словесно нападать на бастарда, язвить ему и переходить на повышенные тона, то он в ответ ощериться ей и во веки веков не пожелает слушать ее нравоучения и колкости насчет его глупости. Тем более, Болтон не отказывался сейчас отвечать на задаваемые ему вопросы и просто-навсего не понимал того, что хотела донести до него жена, поэтому, рассуждала про себя девушка, смысла кричать и ругаться с ним никакого нет. Другое дело, что надо было сейчас быстро определиться, как вести разговор далее. И Санса, чтобы сбить напряжение и отвлечься от злосчастного Мандерли, решила подойти к вопросу с другой стороны. Она, как можно спокойнее и дружелюбнее, произнесла:

— Ладно, я вижу, что не понимаешь. Давай тогда попробуем по-другому, — она замолчала на мгновение, строя про себя вопрос, а затем медленно продолжила. — Ты не стал отрицать, что не знаешь, как следует просить прощения. Тогда скажи мне, когда ты в последний раз искренне просил у кого-нибудь прощения?