Разрушенный альфа

Иногда он презирает себя.

Обычно это происходит после того, как он смывает кровь и грязь со своего тела, наблюдая, как они стекают в слив душа в любом отеле, в котором он остановился.

Конечно, он оказывает миру услугу, избавляя его от грязи, но у этих кусков грязи обычно есть люди, которым они небезразличны.

И когда он позволяет себе так думать, он начинает ненавидеть себя.

Когда он сидит напротив Бри в маленькой кабинке, он действительно возмущен тем, кто он есть.

Он напугал ее, и поскольку у нее чуть не случился приступ паники прямо перед ним, он начинает видеть себя таким, каким она должна видеть его.

Сталкер. Одержимый.

Монстр.

Лучший мужчина остановился бы. Лучший мужчина не стал бы силой затаскивать ее в машину.

И лучший мужчина, конечно же, не последовал бы за ней в подвал тюрьмы, всерьез рассматривая возможность забрать ее и навсегда запереть в своей спальне.

Но он не может остановиться.

Он предпочел бы быть рядом с ней, вдыхая запах ее ненависти, чем за тысячу миль отсюда, предоставляя ей пространство.

К счастью, во время ужина настроение меняется, и он понимает, что еще не все испортил.

Рецепт был сохранен и добавлен в закладки в ее веб-браузере, поэтому он попросил об одолжении ресторан.

Выражение ее лица, когда она попробовала блюдо, приготовленное специально для нее, стоило щедрого пожертвования, полученного заведением.

Ее улыбка пленительна. Глаза Бри мерцают в слабом свете свечей, а ее аромат становится сладким от восторга. Его внутренний Альфа рычит, довольный тем, что он был тем, кто принес ей радость.

— Ты приходил сюда раньше, — говорит она, когда он берет вилку.

— Так и есть, — соглашается он.

— Сколько раз?

— Всякий раз, когда я здесь. — Он не утруждает себя объяснением, что останавливался в городе всего один раз, и то не для юридической работы.

Ну, технически, он мог бы поспорить, что так оно и было.

— Ты приходишь сюда один?

— Да. Ты первый человек, которого я пригласил сюда поужинать.

Она выглядит задумчивой, ее тонкие брови нахмурены. — Ты часто ходишь в рестораны один?

Он не может сказать, написано ли это на ее лице сочувствием, но он в этом не нуждается и не заслуживает этого.

— Да. Я не против поесть в одиночестве. Обычно я не нахожу никого, с кем мне хотелось бы разделить компанию.

Кроме тебя, думает он.

Бри колеблется. — Хотела бы я это делать, — говорит она задумчиво. — У меня никогда не хватало смелости пойти в ресторан или кино одной.

— Теперь тебе не придется, — говорит он, слова выскальзывают сами собой.

Блядь.

Она прикусывает губу и обращает свое внимание на воду, медленно ее потягивая и отводя взгляд.

— Расскажи мне о своей статье, — говорит он, надеясь сменить тему, прежде чем она успеет обдумать его слова.

Она больше никогда не будет одна. Он не позволит ей остаться, но ей пока не нужно, чтобы реальность этого поразила ее.

— Серьезно? Ты хочешь услышать об этом? — ее голос звучит неубедительно.

Он поднимает бровь. — А почему бы и нет? Особенно если это причина, по которой ты бродишь по заброшенным тюрьмам в одиночку.

Чего она никогда не сделает снова.

— Потому что никто не спрашивает, — стыдливо признается она. — Я просто предположила, что это твой способ уговорить меня пойти с тобой на ужин.

Он хмурится, злясь на любого, у кого хватило наглости заставить ее чувствовать себя неполноценной. — Нет. Я искренне заинтересован в твоей работе и в тебе. Я нахожу тебя очаровательной.

Она качает головой и фыркает. — Я не понимаю почему, и я тебе не верю. — Она морщит лицо от разочарования, и он находит это очаровательным.

— Это прекрасно, — язвит он. — Я рад потратить время на то, чтобы убедить тебя.

Ее глаза ищут его, и он надеется, что то, что она находит, не пугает ее.

Наконец-то, она вздыхает. — Обычно я пишу о местных событиях, которые происходят в моем городе, и это не очень интересно. Например, на следующей неделе я буду брать интервью у владельцев салона по уходу за собаками, чтобы отпраздновать их торжественное открытие. Я только что провела конкурс садоводов, и, хотя это было весело, этого… недостаточно. Я хочу большего.

— Я люблю рассказывать истории. Я думаю, что история есть везде, как бы глупо это ни звучало. — Она нервно смеется, теребя край скатерти. — У каждого есть что раскрыть. Жизни других людей завораживают меня.

Ее глаза загораются, когда она говорит, и от этого у него перехватывает дыхание.

Он не осмеливается прерывать ее, не тогда, когда она, наконец, открывается ему.

— Одно из моих любимых ощущений — это когда люди понимают, что я собираюсь написать о них статью. Выражение их лиц, когда они понимают, что кто-то заботится о них настолько, чтобы запечатлеть их. жизнь… это те моменты, которые делают меня самой счастливой.

Он так чертовски влюблен в нее, что это смешно.

— То, что произошло в Грин Вудс, привлекло меня, — продолжает она. — Я не могу объяснить почему, но идея о том, что заключенный сбежал со своим социальным работником, звучит как какая-то извращенная история любви, которую я не могла игнорировать.

— И тебе нравятся извращенные любовные истории?