Разрушитель клинка

Короля Трекии нигде не было. Сораса размышляла, неужели Вальтик все еще с ним в его покоях, ухаживает за слепым правителем, напевая свои стишки и джидийские колыбельные. Вряд ли можно было представить более надоедливый способ времяпровождения.

Увидев, что в зале присутствуют и другие женщины, Сораса вздохнула с облегчением. Жены, знатные дамы, несколько женщин из лагеря в своих лучших платьях. Но ни одной воительницы. «Мы с Корэйн и Сигиллой привлечем не больше внимания, чем обычно, – подумала она. – По крайней мере, это касается нас с Корэйн».

Сигилла уже стояла среди мужчин, будучи на фут выше большинства из них, она легко выделялась в их обществе. Ее черные волосы отросли до ушей и теперь, спутанные, торчали в разные стороны. Она не надела платье, выбрав тунику и кожаный жилет, зашнурованный до шеи, а также зауженные штаны и свои старые коричневые сапоги. Осковко пил рядом с ней, в одной руке он держал рог с элем, в другой – стакан гожки. Долгая история отношений между Трекией и Темуридженом была написана кровью, но, благодаря поддержке принца, старые воины держались в стороне от охотницы за головами. По крайней мере, пока.

Корэйн обводила взглядом толпу, и Сораса поняла, почему она так делает. Девушка искала оруженосца и поворачивала голову туда-сюда, вглядываясь в море лиц.

– Он возле окон, – прошептала Сораса на ухо Корэйн.

Та ответила благодарной улыбкой и пошла прочь, пересекая зал, чтобы присоединиться к стоящему на возвышении Эндри. Стоило ей приблизиться, как оруженосец довольно улыбнулся и указал на что-то за открытым окном, внизу, в городе. Над ними возвышался пустой трон, в свете свечей белый известняк походил на старую кость.

Как и Корэйн, оруженосец привел себя в порядок, смыв дорожную грязь. Казалось, давно приспособившись к жизни при дворе, на пиру он один чувствовал себя комфортно. «Вероятно, размеры королевского двора Водина ничтожны по сравнению с тем, к чему привык он», – подумала Сораса, вспомнив Новый дворец в Аскале с его громадными залами.

– Оруженосец может с легкостью найти самое тихое место во время приема, – пробормотала Сораса, ее голос затерялся в шуме толпы.

Неслышимый для всех, кроме ушей бессмертного.

Дом посмотрел на нее через плечо, буравя испепеляющим взглядом.

– Сораса, неразумно подталкивать их друг к другу. И не думай, что ты должна весь вечер вертеться вокруг меня.

Она пожала плечами, подходя ближе к Дому. Он нахмурился, но ничего не сказал, снова сосредоточившись на Корэйн.

– Несмотря на твою вредность, ты, Древний, бываешь весьма полезен, – сказала Сораса, наслаждаясь шоком, отразившимся на его лице.

Дом посмотрел на нее сверху вниз.

– Ты уже попробовала вино, Сарн?

– Эти трекийцы не посмеют приблизиться к бессмертному принцу, – объяснила Сораса, игнорируя его выпад. – Я всего лишь пользуюсь преимуществом твоей длинной тени.

Она кивнула на окружавших их мужчин и женщин. Они обходили пару стороной. Судя по всему, Дома едва ли волновало подобное. Сораса гадала, обращает ли он внимание на смертных.

– Вот только они вряд ли знают, что опасность здесь представляешь ты, – проворчал Дом. – Не я.

– Самые добрые слова, которые ты говорил мне, Древний.

– Значит, теперь, когда ты меня слушаешь, повторяю… – Он наклонился к ней, глядя ей прямо в глаза. Свет факела мерцал в его зеленых глубинах. – Прекрати вмешиваться в отношения Корэйн и Эндри.

– Они пара подростков, вынужденных спасать мир или умереть, пытаясь. И неразлучны во время этого немыслимого путешествия. Поверь, мне даже не нужно подталкивать их друг к другу, – резко ответила она.

Дом вздохнул, отводя взгляд от окон.

– Полагаю, так и есть. Мне лишь хочется, чтобы Корэйн не была такой открытой, лучше скрывала свои эмоции.

– А мне – нет, – отозвалась Сораса, удивив даже саму себя.

Бессмертный резко повернулся к ней, его брови сошлись вместе.

– Ты не хочешь этого?

– У Корэйн нет необходимости что-то скрывать, – ответила Сораса, найдя слова только в тот момент, когда произнесла их. – Вместо маски она может показывать свое истинное лицо.

Ее щеки вспыхнули, и она пожалела, что у нее нет накидки с капюшоном. Тирийской вуали с золотыми монетами. Айбалийских теней и пудры. Подошло бы что угодно, лишь бы скрыть трещину в ее собственной маске. Сораса чувствовала, как разлом разрастается, с трудом скрывая все то, что она сдерживала. Дом посмотрел на нее сверху вниз, внимательно следя за выражением ее лица. Древнего трудно было назвать проницательным человеком, но он не был слепым. Она заметила, как в его глазах появляется сочувствие, та самая жалость, которую она видела на поляне, когда ее руки стали алыми от крови других амхара. Сорасе стало настолько противно, что она едва не бросилась прочь из зала. Ее пальцы дрожали, и ей захотелось схватить стакан гожки с ближайшего стола хотя бы для того, чтобы влить жидкость в глотку Домакриана и спасти себя от вечера, наполненного его мрачными взглядами.

Он открыл рот, и она приготовилась к допросу или, что еще хуже, услышать слова сочувствия.