Разрушитель кораблей

Девочка, все время сидевшая с закрытыми глазами, наконец открыла их. Пима и Гвоздарь рассматривали ее, а она рассматривала их.

– Очухалась? – спросил Гвоздарь.

Девочка не ответила. Она не молилась, вообще ничего не говорила. Иногда моргала, глядя на своих спасителей, но молчала.

Пима опустилась на колени рядом с ней.

– Воды дать? Пить хочешь?

Девочка перевела взгляд на нее и не ответила.

– Думаешь, она свихнулась? – спросил Гвоздарь.

– Да хрен ее знает, – покачала головой Пима, а затем взяла серебряную чашечку и налила в нее воды. Поднесла к лицу девочки, внимательно на нее глядя. – Будешь пить? Вода.

Девочка чуть шевельнулась. Пима поднесла чашку к ее губам, и она неуклюже отхлебнула. Взгляд прояснился. Пима снова приблизила чашку к ее лицу, но она отвернулась и попыталась сесть. Ей удалось поджать ноги и обхватить их руками. Пламя костра бросало на ее кожу оранжевые блики. Пима снова предложила воду, и на этот раз девочка выпила всю чашку. А после жадно посмотрела на кувшин.

– Дай еще, – сказал Гвоздарь.

Девочка снова выпила целую чашку, на этот раз держа ее трясущейся рукой. Пила так торопливо, что вода текла по подбородку.

– Эй! – крикнула Пима, выхватывая у нее посудину. – Поаккуратнее! Больше воды до утра не будет.

Мрачно посмотрев на девочку, она порылась в мешке с фруктами. Нашла апельсин, разделила его на дольки и протянула спасенной. Та сжевала дольку и взяла другую. Она следила за движениями Пимы, как голодный хищник, но, съев всего лишь пару долек, снова легла – вернее, свалилась в изнеможении.

– Спасибо, – слабо пробормотала она и слегка улыбнулась.

Закрыла глаза и умолкла.

Пима сжала губы. Встала и поправила одеяло на девочке.

– Похоже, будет жить.

– Да, похоже.

Гвоздарь не понимал, радует его, что богачка выкарабкалась, или печалит. Она лежала с закрытыми глазами, глубоко дыша. Должно быть, уснула. Если бы умерла или сошла с ума, все было бы намного проще.

– Очень надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь, – тихо сказала Пима.

10

Если честно, Гвоздарь не имел ни малейшего понятия о том, что он делает. Он оказался в какой-то новой версии будущего и принимал решения на ходу. Единственное, что он знал точно: незнакомка – часть этого будущего. Богатая девочка с бриллиантом в носу, с золотыми кольцами на пальцах – на целых пальцах, всех десяти. С темными блестящими глазами, живая, а не мертвая.

Он сидел по другую сторону костра, обхватив колени руками и глядя, как Пима скармливает спасенной остатки апельсина. Две девочки, две разные жизни. Пима темнокожая, сильная, в шрамах и татуировках – рабочих и на удачу. Коротко стриженная, мускулистая и очень живая. И вторая, смуглая, но намного светлее, не тронутая солнцем, с длинными струящимися черными волосами, с плавными, мягкими, выверенными движениями, без следов насилия, химических ожогов и шрамов от проводов на лице и голых руках.

Две девочки, две разные жизни, две разные удачи.

Гвоздарь подергал толстое кольцо, вдетое в ухо. Они с Пимой были сплошь покрыты разными знаками – от татуировок, позволяющих работать в команде, до тщательно продуманных меток с благословениями Ржавого Святого и норн. А у этой девочки – никаких татуировок. Ни для красоты, ни рабочих, ни групповых. Ничего. Пусто. Он был немного ниже ее ростом, но знал, что легко прикончит ее, если понадобится. Пиму ему в драке не победить, а эта совсем слабая.

– Почему вы меня не убили?

Гвоздарь вздрогнул. У девочки были открыты глаза, она смотрела на него через костер. В глазах отражались горящая мебель и рамы картин.

– Почему вы меня не убили, хотя могли?

Говорила она очень правильно и красиво, коротко и четко. Как боссы, которые иногда приходят посмотреть на работу и платят премию за хорошую добычу. Слова произносились идеально, без запинок, без пауз. Она взяла из рук Пимы последнюю дольку апельсина и съела ее неторопливо, с видимым наслаждением. Потом медленно села.

Перевела взгляд с Гвоздаря на Пиму.

– Вы могли бросить меня умирать. – Она вытерла рот ладонью и слизнула с нее сок. – Сама я бы не выбралась. А вы бы взяли мое золото и разбогатели. Почему не поступили так?

– Спроси Счастливчика, – с отвращением ответила Пима. – Это была не моя идея.

– Тебя зовут Счастливчик? – спросила девочка у Гвоздаря.

Гвоздарь не мог понять, серьезно она спрашивает или смеется над ним, и решил отшутиться:

– Ну, я же нашел твое судно.

Ее губы дернулись в улыбке.

– Выходит, я тогда Счастливица? – Она прищурилась.

Пима расхохоталась и присела рядом с ней на корточки.

– Да уж точно. Везучая девчонка. – На мгновение она задержала жадный взгляд на золоте, блестевшем на смуглой коже. – Чертовски везучая.

– Тогда почему вы не забрали мое золото и не ушли? – Девочка вытянула руку, на которой виднелись тонкие следы от ножей. – Из пальцев можно сделать амулеты норн. Вам достались бы и золото, и кости.