Разрушитель миров

Сораса бросила на него мрачный взгляд через плечо. Дом помнил, что в Билскосе она смотрела на него точно так же. Когда едва не пронзила клинком его шею. Когда выпустила на него стадо разъяренных быков.

– Я бы предпочел не расставаться со своими руками, ведь я пока что испытываю в них потребность, – тихо проговорил он.

Корэйн засопела во сне, всем весом опираясь на его руку. Вглядываясь в лицо девушки, не скрытое капюшоном и едва озаренное тусклым ночным светом, он видел ее отца. Он вспомнил семнадцатилетнего Кортаэля, который заявлял, что нуждается во сне не больше бессмертных. В течение нескольких недель, пока он проводил свой эксперимент, он то угрожал своим наставникам, то засыпал на тренировочной площадке Айоны с мечом в руке. Будить его приходилось Дому, потому что тот лучше всех остальных переносил поток ругательств, который за этим следовал.

Воспоминание подернулось горечью. Мальчик, которого он обучал, повзрослел и погиб. Семя проросло, но было растоптано, едва успев расцвести. Думать о Кортаэле было все равно что сдирать корку с только что зажившей раны, чтобы она снова начала кровоточить.

– Мы остановимся перед этой возвышенностью, – резко произнес он, указав на холм, сгорбленно черневший на фоне темно-синего неба. Будет ли этого достаточно, чтобы угомонить ваш змеиный язык?

– Мы остановимся, когда доберемся до вершины, – отрезала она. Дом ощутил, как горечь воспоминаний сменяется раздражением. – Не хочу оказаться на равнине, когда на меня нападут.

– Никто на вас не нападет, – с досадой прошептал Дом.

Но в уголке его сознания зашевелилась неуверенность. Разумеется, никто не станет нас преследовать. Этот треклятый смертный и его Красный маг ничего не знают о Корэйн. Они не станут переворачивать Вард вверх дном в поисках отростков, оставшихся от семейного древа Древнего Кора. Он окинул взглядом кипарисовую рощу, всматриваясь в тени, стелившиеся по земле. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Я останусь в качестве дозорного, – сказал он.

Яркие, словно звезды, глаза Сорасы снова вспыхнули пламенем.

– Меня это нисколько не успокаивает.

Хотя бы в этом мы можем согласиться.

Дом снова поймал себя на мысли, что ему стоило бы раз в жизни нарушить свою клятву и лишить Сорасу Сарн жизни, оставив ее хладный труп в окрестной канаве.

Глядя на горные хребты Корзубья, протянувшиеся на севере, даже зоркий Дом видел лишь зазубренную темную дымку. В разгар лета снежные шапки оставались только на самых высоких пиках. Горы, названные Корзубьем или Зубами Кора, возвышались в нескольких дюжинах миль, на другой стороне Имперы – Реки Императора. Она вилась по долине, неся свои воды на запад к Лекорре и Долгому морю. Всадникам вскоре предстояло пересечь эту водную артерию, вдоль которой когда-то зародилась цивилизация Древнего Кора. Дом не знал, какие легенды об этом событии дошли до ныне живущих смертных и была ли в них хотя бы крупица истины, но в Айоне хранились гораздо более точные знания. Люди из другого мира, совершившие путешествие сквозь Веретено, оказались в этой золотистой долине и именно здесь построили впоследствии свою великую империю.

Холм порос деревьями, так что со стороны дороги их лагерь не было видно. Они не стали разводить огонь – Сарн не позволила, – но ночь и так выдалась достаточно теплой. Убийца-амхара спала в странной позе: полусидя, прислонившись к корням дерева спиной и обратившись лицом к их скромной стоянке. Ей было достаточно открыть глаза, чтобы увидеть Дома, сидевшего на другой стороне, что она и проделывала раз в двадцать минут – ее глаза загорались, словно раскаленные угли, а потом закрывались снова. Каждый раз, когда она просыпалась, Дом отрицательно покачивал головой.

Корэйн, укрытая плащом, лежала между ними. Когда они остановились, она проснулась лишь на пару мгновений, чтобы неуклюже слезть с лошади и найти удобное местечко, поросшее мягкой травой.

Сейчас, когда обе его спутницы спали, Дом решил наконец отведать пищи, пусть лишь для того, чтобы занять время. Ему не пришлось долго ждать. Вскоре на холме показался кролик; его черные глаза блестели в темноте, а нос любопытно подергивался. Дом бесшумно свернул ему шею и освежевал добычу парой быстрых движений ножа. За неимением костра, он съел мясо сырым, оставив печень на закуску.

Корэйн медленно подняла голову, зачарованно наблюдая за ним округленными глазами.

– Вам не станет плохо? – прошептала она.

Дом вытер пальцы о кроличью шкурку.

– Нам не бывает плохо, – ответил он.

Корэйн медленно присела. Подол плаща лежал вокруг нее складчатой лужицей.

– А еще вы не спите, – произнесла она, подперев подбородок рукой. Дом чувствовал себя экзотическим растением под пристальным взглядом ботаника или загадочным шифром, над которым бьется ученый. Однако это ощущение не вызывало неприятных эмоций. Любопытство Корэйн было исполнено невинности.

– Мы спим, но это случается редко, – ответил он. – Сон необходим нам в гораздо меньшей степени, чем смертным.

– И вы не стареете.

– В каком-то смысле.