Разрушитель миров

Покойный отец Эриды не пожалел золота на строительство своего дворца. Позади королевского стола возвышалась полукруглая стена, на которой сияли витражи, яркие, как драгоценные камни. Большинство придворных носили зеленый шелк и бархат; казалось, что они пытаются перещеголять друг друга, выбрав самый изумрудный оттенок из всех возможных. Какой-то слабоумный додумался надеть львиную гриву в качестве воротника. Окинув зал взглядом, Сораса предположила, что на пиру собралось около двух сотен придворных; все они поднимали бокалы и выкрикивали тосты в честь королевы и ее будущего мужа. Судя по тому, что место рядом с королевой пустовало, возможно, виновника торжества еще не объявили. Что касается Эриды, ее было невозможно не заметить: она сидела в самом центре, одетая в красное, как рубин, платье, в то время как ее лицо напоминало белую луну. Она являла собой изумительно легкую мишень для любого, кто захотел бы низвергнуть Галланд в династический кризис.

«Это не моя работа, а значит, и не моя проблема», – подумала Сораса, снова окидывая рыцарей взглядом.

Она повернула за угол, обходя парадный зал по периметру и вполуха слушая болтовню придворных. Затем она стала подниматься по лестнице на верхнюю галерею.

Широкий балкон опоясывал весь зал и, к великой радости Сорасы, не интересовал прогуливавшихся гостей. Огромные железные люстры висели на одном уровне с галереей; они держались на тяжелых цепях, которые были протянуты вдоль крещатого свода потолка и прикручены к стенам.

Стоя наверху, Сораса наблюдала за величественным празднеством. Бледные лица перемещались между столиками и склонялись друг к другу, чтобы что-то прошептать или прокричать. Некоторые гости танцевали, другие ели, и все без исключения выпивали один бокал за другим. Сораса успела повидать множество придворных – от раширцев до калидонцев, и, несмотря на разницу в языках и традициях, все люди без исключения оказывались похожими друг на друга. Их поведение было легко предсказать. Наверняка большинство гостей сейчас пытались угадать, кто же стал избранником королевы.

«Интересно, а Меркьюри знает ответ на этот вопрос?» – подумала Сораса, удобно устроившись в тени галереи.

Должно быть, он уже вернулся в цитадель и сидит сейчас на своем старом стуле. Седые волосы рассыпаются по его плечам, а от его фигуры по всем направлениям тянутся тысячи тонких нитей, связывающих его с каждым уголком Варда. Письма, почтовые птицы, шпионы. Перешептывания, зашифрованные послания.

«Великий мастер Гильдии Амхара видит каждую деталь мозаики, в то время как все мы лишь слепо ощупываем ее края».

Сораса с отвращением изогнула губу. Даже в те времена, когда она находилась в милости лорда Меркьюри, его поводок натирал ей кожу. Его внимание льстило ей, но в то же время вызывало отторжение.

Минуты текли, словно речной поток. Она научилась терпению в одной из келий цитадели, когда была еще ребенком и кипела буйной энергией, едва не выпрыгивая из собственной кожи. Чтобы избавиться от непоседливости, ей хватило всего одной ночи, проведенной в темноте в компании раширского панцирного ящера – десятифутовой рептилии, которая по мощности челюстей могла сравниться с волком. Живший в цитадели ящер был смертельно опасен, но почти слеп. Ребенок, оказавшийся с ним один на один, мог спастись лишь одним образом – не шевелиться. После той ночи ей не составляло никакого труда замереть в зале, где она должна была опасаться одних лишь рыцарей и подвыпивших вельмож.

За время ожидания она насчитала шесть опрокинутых кубков, три разбитых блюда и одного старика, который храпел, упав лицом в тарелку с овощами. Все остальные щебетали между собой и распивали вино – в том числе и за королевским столом. Сораса узнала человека, сидевшего рядом с Эридой, – это был ее старший кузен лорд Кониджин. «Интересно, сколько золота она заплатила бы, чтобы узнать о том, что за ее убийство он был готов заплатить Гильдии целое состояние? – думала Сораса, мрачно ухмыляясь. – Или о том, что ее пожилая советница выкупила контракт за такую гору золота, что окажись оно на военной галере, та сразу пошла бы ко дну?

С каждым новым появлением слуг, которые приносили очередные блюда и кувшины с вином, царивший в зале гвалт нарастал все сильнее. «Похоже, ее придворные напьются до такой степени, что на следующее утро не вспомнят, кого она выбрала».

Внезапно Сораса заметила мимолетное движение – не в зале, а на другой стороне галереи. Ее тоже скрывала тьма, поэтому казалось, что там никого нет, но все же на границе света и тени можно было разглядеть две фигуры. Сораса прищурилась и поднесла руку к лицу, чтобы заслонить глаза от света люстр.