Разрывной прилив (ЛП)

  В предрассветной темноте Лиз снова поднялась на несколько ступенек от Уайтхолла к двери кабинета министров, чтобы дождаться новостей о ходе операции. К тому времени, как она добралась до комнаты для совещаний без окон, начали поступать сообщения о перестрелке в лагере; чуть позже она с облегчением узнала, что Дейва Армстронга и капитана Гатри удалось спасти. Она все еще была там несколько часов спустя, когда пришли медицинские заключения о том, что Гатри страдает от того, что похоже на пневмонию, и что Дейв был сильно избит, но не получил серьезных травм.

  Вскоре после этого, когда она смотрела дрожащее видео спасения с рук на одном из экранов, Пегги махнула ей рукой. Ей позвонили из офиса Мартина Сёра в Париже. Лиз взяла трубку, ожидая услышать, как Мартин поздравит ее со спасением Дейва, но это был один из его коллег, который сообщил ей, что месье Сёра отправился в тюрьму Санте с коллегой из DCRI. Амир Хан сказал своим надзирателям, что готов к разговору.

  Гораздо позже, когда Лиз вернулась домой, в изнеможении допивая стакан «Совиньона» в честь спасения Дэйва, позвонил сам Мартин. — Я слышал, что ваш коллега свободен. Поздравляю.

  'Спасибо. Это большое облегчение, — сказала Лиз. Операция пошла не так, как надо, чтобы она почувствовала, что им очень повезло, что все обошлось так же хорошо, как и было.

  — Это не единственная причина, по которой я звоню. Надеюсь, вы получили мое сообщение о том, что я отправился к нашему другу в Санте с Кассале. Он говорит, что готов поговорить еще немного, но он напуган — он знает, что там есть заключенные Аль-Каиды, которые без колебаний убьют его, если решат, что он разговаривает с нами. Он хочет быть уверенным в своей безопасности, прежде чем выдаст какую-либо информацию.

  — Можете ли вы или Кассале дать ему это?

  — Я мог бы попробовать, но есть проблема. Он тоже хочет заверений от вас. А лично — боюсь, он настаивал на этом.

  Итак, сегодня утром Лиз вылезла из постели, чтобы успеть на утренний «Евростар». Когда она прибыла в тюрьму, стало ясно, что произошло нечто весьма драматическое, изменившее отношение французов к Амиру. Она была удивлена, когда ей сказали, что интервью не должно проходить в крыле строгого режима. Вместо этого ее провели в небольшой, удобно обставленный кабинет, где она устроилась в кресле с чашкой кофе и ждала Амира Хана.

  Дверь открылась, и вошел Амир, а за ним Мартин. Вооруженная охрана исчезла, как и цепи, сковывающие руки и ноги Амира. Теперь он шел прямо, а не шаркал, его голова больше не склонялась. Глядя прямо на Лиз, он кивнул и сказал «Доброе утро» с легкой улыбкой, а затем сел на стул, указанный Мартином.

  Мартин формально сказал Лиз: «У меня был долгий разговор с Амиром, и он сказал, что хочет рассказать нам свою историю. Он просит некоторых заверений, которые могут дать только британцы, поэтому я подумал, что будет лучше, если вы придете лично, чтобы услышать, что он хочет сказать.

  Амир посмотрел на нее и кивнул. «Я хочу рассказать вам, что произошло, потому что я хочу, чтобы вы не позволили этому случиться с кем-либо еще. Если я это сделаю, то я хочу увидеть свою сестру, чтобы объяснить ей кое-что. Но вы должны гарантировать, что она будет в безопасности, если придет ко мне сюда.

  Лиз ничего не сказала, пока думала об этом. То, о чем просил Амир, было вполне разумным с его точки зрения, но она не могла сразу согласиться с этим. Потребовалось бы много сортировки. Лиз не могла успокоить его относительно его собственной позиции, так как еще не было решено, какие обвинения ему будут предъявлены и в какой стране они будут предъявлены: во Франции или в Англии.

  Более того, Тахира теперь фактически была завербованным агентом и жизненно важна для расследования. Если ее вдруг привезут сюда, ее придется вывести из операции, а это значит, что они потеряют единственное средство связи с Маликом. И более того, как понимал сам Амир, просто привести ее в тюрьму, чтобы поговорить с ним, может подвергнуть ее серьезной опасности. Это потребует тщательного обдумывания.

  Амир внимательно наблюдал за ней; Лиз видела по его лицу, что, если она скажет что-то не то, он откажется говорить. Ей пришлось рискнуть.

  Она сказала: «Амир, я очень рада, что ты решил нам помочь. Мы также хотим, чтобы другие не были вовлечены во все это. Я объясню, что я могу сделать, чтобы выполнить ваши условия. Во-первых, о Тахире. Я встречался с ней и разговаривал с ней. Амир выглядел удивленным, но Лиз продолжала: — Она ужасно беспокоится о тебе. Она хотела навестить тебя, но твой отец не позволил ей.

  Он кивнул, как будто это не было неожиданностью.