Разведка и другие тайные службы древнего Рима и его противников

Допросить Югурту не удалось. Но над Югуртой нависла другая угроза: «в Риме жил тогда ну мидиец по имени Массива, сын Гулуссы, внук Маси-ниссы; как противник Югурты ещё во времена раздоров между царями, он после падения Цирты и убийства Адгербала бежал из отечества» [Sallustius «В. Jugurt», 35, 1]. Этот Массива, по совету избранного консулом на 110 г. до н. э. Спурия Альбина, стал требовать, чтобы сенат предоставил ему царскую власть над Нумидией. Спурию Альбину хотелось отличиться в войне и украсить себя лаврами, и консул сумел настоять на том, чтобы сенат откликнулся на просьбу Массивы и поручил ему, Спурию Альбину, наведение порядка в Нумидии.

Югурта к тому времени уже исчерпал свои возможности подкупа римских должностных лиц и оказался без поддержки — любое сотрудничество с Югуртой вело к потере репутации, а потому его прежние доброжелатели перестали оказывать ему содействие. Но, видя, что сенат склонен поддержать Массиву, Югурта пошёл на отчаянный и рискованный шаг — он поручил своему ближайшему приближённому, Бомилькару, «за деньги (как он поступал не раз) нанять убийцу и устроить Массиве засаду, причём сделать это в величайшей тайне» [Sallustius «В. Jugurt», 35, 1]. Бомиль-кар, наняв соответствующих «мастеров такого дела», выяснил, «какими путями ходит Массива, покидая дом, в каких местах бывает и в какое время» [Sallustius «В. Jugurt», 35, 5]. Наконец, тщательно подготовившись к устранению претендента на царскую корону, Бомилькар приказал своим подручным убить царевича. Однако убийцы, хотя и справились с заданием, допустили непростительную ошибку — один из них был схвачен с поличным. Расследованием занялся консул Спурий Альбин и Бомилькару пришлось давать показания, хотя как посла, сопровождавшего царя и получившего от государства ручательства в неприкосновенности, его не взяли под стражу до вынесения приговора. Югурта же, «даже изобличённый в столь тяжком злодеянии, перестал отрицать явное преступление только тогда, когда понял, что негодование, вызванное его поступком, сильнее его влияния и денег» [Sallustius «В. Jugurt.», 35, 8]. Когда никаких надежд замять дело не осталось, Югурта тайно отослал Бомилькара в Нумидию. Боялся он не столько за жизнь Бомилькара, сколько за то, что тот даст показания против него самого, а кроме того, если бы Бомилькара осудили за убийство и Югурта не смог бы его спасти, остальные подчинённые не стали бы уже столь ревностно исполнять его тайные приказы. Узнав о бегстве Бомилькара, римский сенат приказал Югурте покинуть Италию, объявив ему войну. Покидая ставший теперь враждебным ему Рим, нумидийский царь произнёс: «Продажный город, обречённый на скорую гибель, — если найдёт себе покупателя!» [Sallustius «В. Jugurt», 35, 10].

Эти слова Югурты, о которых упоминают и Саллюстий Крисп, и Тит Ливий, были во многом справедливы, но не во всём: Рим был весьма продажным городом, однако в нём нельзя было купить всё и всех. Рим был поражён кумовством и коррупцией: «во времена войны и мира дела вершились кучкой людей; в её же руках были казна, провинции, магистратуры, пути к славе и триумфы; народ страдал от военной службы и от бедности; военную добычу расхищали полководцы и их приближённые. В то же время родителей и маленьких детей солдат, если их соседом являлся более могущественный человек, выгоняли из их жилищ» [Sallustius «В. Jugurt», 41, 7–8]. Алчность римских магистратов уже в то время нередко побуждала их пренебрегать и справедливостью, и интересами государства ради личной выгоды. Однако, помня о своей выгоде, они не могли полностью игнорировать мнение остальных граждан, а кроме того, всегда должны были считаться и с представителями других знатных родов. Выработанная система взаимного контроля не давала ещё коррупции полностью пожрать великий город: при всех недостатках римской системы управления до момента гибели Рима оставалось ещё более пяти столетий.