Разведотряд

– Продолжайте, – с учительской благожелательностью поощрила его Мария Васильевна, словно не заметив рассыпанный коробок.

– Тут такая картина складывается, что не знаю что делать…

Картина на засаленных досках стола складывалась и впрямь довольно скверная. Пододвигая пальцем спички одну к другой, Саша словно складывал пиктограмму своих сомнений…

«Во-первых, это становится уже пошлой традицией: как только разведотряд во взаимодействии с группой Войткевича затевает операцию – непременно либо попадает в засаду, либо обнаруживается немцами в первые же минуты… И что ещё более странно!.. – Тут Новик невольно сломал спичку, превратив в клинописный вопросительный знак. – Всякий раз группа практически благополучно, почти без потерь, выходит из мешка, когда на нём уже и завязка стянута!»

– Складывается впечатление, что нас выпускают нарочно, – пробормотал лейтенант с сомнением, словно не веря и сам себе. – Почему? Не потому ли, что им выгоднее сохранить своего человека в разведотряде, чем уничтожить его… – Боясь, что она не поняла его, Саша пустился было в толкование: – Ну, чтобы и впредь иметь возможность знать о наших планах и…

– И возглавить процесс, если нет возможности его предотвратить, – закончила за него с улыбкой Мария Васильевна.

– Ну, да… – переварив, улыбнулся и лейтенант.

Но одновременно улыбка покинула лицо Марии Васильевны.

– А кроме косвенных… – спросила она, нахмурившись и даже с некоторой тревогой. – Есть ещё какие-то доказательства в пользу того, что в отряде шпион? А то…

– Я понимаю! – потрепал смоляную чёлку Новик. – А то это слишком похоже на следственную практику НКВД, когда виноват не тот, кто наступил…

«В дерьмо… – закончил он про себя, спохватившись. – А тот, кто нагадил».

– Когда за всякой аварией должен быть вредитель, – поправился он вслух. – Нет, к сожалению…

«А это уже во-вторых: на первом же допросе Стефан Толлер без обиняков заявил, что в разведотряде штаба русского флота имеется шпион абвера. Вот только кто он? Этого Толлер, судя по всему, не знал…»

– Точно, не знал, – убеждённо повторил Саша, поджигая у вытяжки лампы гнутую спичку, символизирующую сутуловатого эсэсовца. – Его боцман спрашивал… по душам, без протокола…

– Думаю, что и без переводчика… – вздохнула Мария Васильевна.

– Но и без рук, – слегка смущаясь, заверил Саша, подкуривая от гнутой спички папиросу.

– Да я верю… – насмешливо дрогнула уголком рта женщина. – С Корнеевой наружностью истового казака он и так вполне сойдёт за европейский ужас… Но почему всё-таки Войткевич? Только ли потому, что в вашем отряде все люди проверенные, а…

– Нет, конечно! – помахал почти истлевшей спичкой Новик. – Что значит, проверенный – непроверенный… Я всё-таки в НКВД служил, Мария Васильевна. Блоху можно найти и на лысой собаке…

– Ну, тогда… – задумчиво, будто решаясь на что-то, посмотрела на него Мария. – Я… как лысая собака… – она остановила ладонью его протестующее мычание. – Я должна предупредить вас, Саша, что свои подозрения вы обсуждаете с дочерью репрессированного военачальника из числа бело…

– Мария Васильевна! – выпустив папиросный дым, укоризненно протянул Новик. – Я же уже сказал…

– Тогда почему всё-таки Войткевич?

– Вот… – зачем-то оглянувшись на войлочный полог входа, полез в нагрудный карман гимнастёрки лейтенант и вынул сложенный вчетверо блокнотный листок. – Что это? – Он разгладил листок ребром ладони и пододвинул к краю стола. – Давно хотел спросить вашего совета…

«А это в-третьих: петля и снежинка на первый взгляд. Знаки, которые Войткевич оставил на картине в кабинете Бреннера».

– Похоже на рунические знаки, – после минутной паузы подняла на него встревоженный взгляд угольных зрачков Мария Васильевна и пояснила: – Это такая письменность… Вернее, не столько письменность, сколько особые сакральные символы, основанные на латинском или греческом, это до сих пор спорно, алфавите. Может, даже и наоборот – латынь от них. Но древние скандинавы и германцы пользовались ими для гадания и религиозных ритуалов.

– И что они значат? – торопливо потушив папиросу, налёг грудью на стол – придвинулся Новик.

– Не скажу точно, – виновато пожала плечами Мария Васильевна. – Интересовалась постольку поскольку, ещё в институте. По-моему, вот это… – она подчеркнула ногтем нарисованную химическим карандашом петлю с разведенными вниз концами: – Наследовать, передать, послать, оставить…

– Так много значений? – недовольно хмыкнул Новик.

– Как у предиката в иероглифическом алфавите, – кивнула Мария, увлекаясь и явно проигнорировав застойную гримасу лейтенанта. – А это может быть и древо жизни, в расширенном трансцендентном понимании, и просто дерево, тис, например, – продолжила она, отправляя за ухо седую прядку, упавшую на глаза.

– А вместе? – хрипловатым, словно спросонья, голосом спросил Новик.