Развиртуализация. Часть первая

«Этот дятел и его безупречная Шняга видят друг друга на расстоянии. Значит, они живы друг для друга, даже если кто-то из них уже умер. А меня кто удерживает в относительно добром здравии? – Кох вновь оглянулась на деток. Колонна растянулась на пятьдесят метров. Живые изгороди, выращенные вдоль дороги, закончились. Теперь над Наташей и сиротами из Фишгарда нависали вездесущие уэльские орешники. Группа двигалась в тенистом тоннеле, образуемом деревьями. – Подыхая в хранилище, я нашла нечто неисчерпаемое, вечный двигатель – гришины чувства к своим детям? За такие рассуждения меня мало распылить на комплектующие».

Иногда не в силах себя заставить «отключить голову», она напоминала себе лилипута–маньяка, поселившегося у себя же в голове. Он беспорядочно размахивает скальпелем перед нависающей над ним громадой головного мозга, стараясь нанести множественные смертельные ранения.

Сейчас, когда группа детей, возглавляемая Наталией Кох дотопала до последнего поворота на Скледдо, лилипут–маньяк в ее голове разыгрался не на шутку:

«О–о–о, как же наша вылазка напоминает реальность. Куча безмозгликов с парализованной волей и насильно втиснутой смертельной ношей бездумно идут за кем–то еще более неадекватным. Прямо в пасть Вельзевулу!».

Справа и слева ничего не напоминало пышущую жаром пасть – древесный тоннель кончился, вокруг мирно желтели бывшие пахотные поля. Слева участки побольше – расчесанные, аккуратные – наверняка обрабатывали спецтехникой. Справа – небольшие, огороженные камнями пашни. На их краю стояли маленькие бытовки для инвентаря. Полянки жались к небольшим холмам. За одним из лесистых холмов, почти у самого Скледдо, прятался лагерь суонси.

Несмотря на кажущуюся беспорядочность выпадов лилипут–маньяк каждый раз старался нанести удар побольнее:

– Тот, кто не носил полкило взрывчатки на брюхе в окружении полусотни скулящих, плачущих, рыдающих деток – тот не познал жизнь во всем ее многообразии и непредсказуемости.

Удар скальпеля, очередная мысль-рана:

– Если вы не смотрели в эти лица – под носом сопли, на груди одежда топорщится от спрятанной у сердца взрывчатки – значит, вы не знаете, что такое 3–я мировая война.

– Если вы хоть немного не поработали ходячей бомбой, значит, всю жизнь зря коптили небо.

– Наши доморощенные шахиды обычно наширявшись по вокзалам бродят, а я, ебаный карась, сухая как столетняя манда. Даже сто грамм для тонуса не приняла».

– Детей–то то ты за что, милая?», – вновь проверенный выпад.

Когда до лагеря суонси осталось около ста метров, Наталия пошла медленнее. Колонна подтянулась. Дети зашаркали по асфальту, некоторые, успокоившись, что-то залепетали.

«В древние времена врагов изображали чудовищными злобными тварями, совершенно непохожимыми на обычных однополчан. Чтобы страх, ненависть, сражение до конца, никаких переговоров. Я о суонси думаю как о каких–то трехметровых чудовищах, с клыками и шерстью. Наверняка, они столь же гнусные дятлы как пьяницы из Фишгарда».

Перпендикулярно к дороге уверенно выходили подтянутые выбритые мужчины с автоматами.

«М-да, и вовсе они не такие гнусные. Милашки прямо».

Милашки были одеты в летнюю военную форму, цветом и раскраской напоминающую болотную ряску в тот момент, когда ее с разных сторон обстреляли камешками, и она принялась затягиваться над темной жижей.

«Однозначно, разведчики давно ведут нас. С разных точек сфотали растрепанную цыганскую толпу хоббитов, испуганно семенящую по дороге. Олигофрену понятно – это хнычущее стадо не представляет опасности. Более того, если положить всех прямо здесь, на дороге – урона Фишгарду не случится. Хранители рыбы не зря выпустили из города этот никчемный балласт – не приспособленных к обороне лишних едоков. Как пояснил доктор Эбрилл: «кормить, лечить, хоронить – сплошные убытки». Поэтому и выгодно передать его на баланс. Изощренно замочив беглецов, содрав кожу, вывесив на деревьях, псы лишь обеспечат себе дополнительную головную боль. Ай да Натаха, ай да сказочница, ай да дьявольское отродье!».

Легенда Мики и Кох была ясна и правдоподобна, но оружие псы держали наготове.

«Ишь ты, какие лощеные! Эти кожу сдирать не будут как наши. Просто аккуратно расстреляют. Еще и могилки предварительно предложат вырыть. Вот прелесть. И все–таки что это за казарменное мировоззрение мучит меня сегодня: «мы», «наши»? Пора возвращаться к здоровому индивидуализму».

Мужчина во главе отряда («Георг», – поймав блики солнца на его лысине, Наталия вспомнила описания доктора Эбрилла) поднял руку в приветствии–предостережении. Он единственный был безоружным.

Наталия Кох в ответном приветствии сжала в кулаке автобрелок. Больше всего ей хотелось до упора вдавить красную кнопку. Чтобы больше ничего не видеть, не слышать, не истекать кровью, порезавшись о скальпель своих отчаявшихся мыслей.

 

Очередное сокращение радиолокационного покрытия – из строя вышло 70% спутников на геостационарной орбите Земли