Развиртуализация. Часть первая

Свирепые panicaut[105] – арабы из Северной Африки и «большие семьи», беспорядочно передвигающиеся по Европе в кибитках, зачастую становятся решающей ударной силой в междуусобицах

«Как хорошо, что Мика заставил надеть бронник. Или нехорошо?».

Падая, Наталия удачно повернула голову, иначе первой же пулей ей размозжило бы череп. Несколько пуль ударили по бронежилету. Девушка задохнулась, заорала. Что–то резануло по ноге. Рефлекторно схватилась ладонью, взглянула – на бедре жгучая, кровая борозда. Привычный вид выпущенного наружу мяса.

Следующие выстрелы должны были прекратить ее мучения. Наталия собрала последние силы, откатилась от детей, рывком встала, задрав к небу обе руки. Пес справа не удержался, резанул автоматной очередью. У ног взметнулсяцепочка фонтанчик земли – мгновение назад она лежала на этом месте. Наталия уже оглохла и не слышала звуков. Она захрипела во все горло:

– Взрывчатка! No shoot!

Всего суонси произвели не более десяти выстрелов. Потом автоматы замолчали. Ни одна из пуль не попала во взрывчатку, которой были увешаны дети. Иначе на месте лагеря суонси образовалась бы воронка.

Только спустя долгую минуту тишины, которую оглохшей Наташе не сразу удалось различить среди звона в ушах, девушка поняла, почему прекратилась стрельба.

Из мешанины дымящихся плащовок–веревок–тентов, в которую превратилась ближайшая часть лагеря, выступил Георг. Он выглядел целым и невредимым. Он поднял руку. Он открывал рот.

Слов Наталия пока не слышала, но быстро поняла – Георг сумел сообщить что–то такое, что остановило огонь на поражение. После тесного знакомства с брелком, ее мысли-аффекты еще более ускорились.

– У нас на теле бомбы! – вновь закричала Наталия и вновь не услышала себя. – Все взорвется!

Она окинула взглядом пятачок, на котором ничком, вповалку лежали дети и раненые дети. Взрывная волна прошла стороной – пленники лежали чуть ниже эпицентра взрыва.

Несколько малышей выпало из общей кучи – неясно, чем их сразило винтом или пулей. Крошечная девочка с растрепанными волосами хрипела и держалась за горло. Из–под пальцев выплескивалась кровь. Мальчик («Лекс», – вспомнила Наталия) полз в сторону. Кох не рассмотрела, куда он ранен.

Дети внезапно показались более маленькими, более беспомощными, чем были до взрыва. В общей куче Наталия насчитала еще двух раненых. От них, боясь испачкаться в крови, отползали уцелевшие.

«Второй. Третий. Плюс четыре к моему мальчику, – насчитала она. – Теперь никто не искупит того, что было. И будет», – Наталия выпрямилась, подхватила умирающую девочку на руки.

«А ведь я, сука, интуитивно понимаю – следующий залп по мне наверняка чуть–чуть задерживается, пока я такая героиня стою с умирающим, истекающим кровью ребенком», – второй брелок уже был в руках Наташи. Mazda.

Она отметила – Георг увидел, как она выхватила из нагрудного кармана ПДУ, но вновь подал знак не стрелять.

За его спиной оживал лагерь суонси. Гремели команды, метались люди, носили раненых и убитых, тушили, разбегались в стороны, блокируя лагерь от возможных неожиданностей. Шеренга псов с автоматами выстроилась метрах в сорока от Наташи – по флангам и сзади Георга. Они цепко смотрели на неё, улавливая каждое движение. Вокруг беспризорников, живых, раненых, мертвых, плачущих, орущих, скулящих образовалась мертвая зона, в которую вошел безоружный Георг. На отрезке взгляда «Кох–Георг» стояла невероятная тишина.

«Мы словно отгорожены стеклом – и от лагеря, и от детей. Они надеются упасть до того, как я активирую следующую бомбу? Надеются, их не разметет свежими гайками?».

Наталия, чувствуя, как ее заливает кровью, собственной и бьющейся в агонии девочки, тяжело шагнула на встречу к Георгу.

«Я так долго и упорно упражнялась, что и как сказать боевикам из САС. Мой звездный и последний час настал, но по всей видимости я дико облажаюсь».

– Чего ты хочешь? – опередил ее Георг.

«Стоять суки! У меня в руках письмо Эразма, мать его, Роттердамского к Томассу, сссуке, Мору. Еще шаг – и оно обратиться в пепел».

– Чего ты хочешь? – заорал он громче, увидев, что она не слышит его.

– Миномет. L16, – прохрипела Наталия. Ей показалось – она звучит на одной волне с растрепанной девчушкой у нее на руках – глаза бешено вращаются от ужаса, светлые кудри измазаны в крови, тельце дрожит в агонии. Сердце Наташи тоже билось в агонии, заливая кровью стонущие от ужаса внутренности.

– Мне проще позволить тебе убить всех.

Псы продолжали разбегаться в разные стороны от лагеря и залегать на землю.

– Увижу, уносят боеприпасы – взорву на хрен весь боезаряд. Пятьдесят кило, – немного преувеличила она. – Первый заряд просто пугач. Ваша богадельня поднимется над землей на километр и свалится прямиком в ад.

Она аккуратно положила затихшую девочку на землю, всем своим видом демонстрируя, что перехватывает брелок крайне небрежно, очевидно не заботясь, сколько секунд продлиться её жизнь и жизнь её детей.