Развитие науки финансового права в России

Например, с 1868 по 1917 г. в России было защищено 13 докторских диссертаций по финансовому праву. Еще, по меньшей мере, столько же было защищено по политэкономии и полицейскому праву, в которых анализировалась финансово-правовая проблематика. За сопоставимый период с 1938 по 1991 г. (ранее диссертации по праву не защищались) было защищено всего 6 докторских диссертаций по финансовому праву (Е. А. Ровинский, С. Д. Цыпкин, М. И. Пискотин, а также ныне здравствующие Л. К. Воронова, С. В. Запольский и Н. И. Химичева). Смежные проблемы поднимались менее чем в 10 докторских диссертациях экономистами, специалистами по финансам, бюджету, налогам (однако большинство их авторов в научном смысле сформировались еще в предшествующий период, в том числе Г. И. Болдырев, А. И. Буковецкий, Н. Н. Любимов, Н. Н. Ровинский) и гражданскому праву (И. С. Гуревич). Как говорится, почувствуйте разницу.

Именно в 30–40-е гг. XX в. была в значительной мере утрачена «преемственность» научных поколений. Исследования в сфере финансового права объективно ограничивались идеологическими постулатами марксистско-ленинского учения. Замалчивались исследования дореволюционных ученых-финансистов, прерывалась связь научных школ российского финансового права. В этот период вообще сложно говорить о региональных научных школах (хотя большинство исследователей трудились в Москве и Ленинграде), так как советское финансовое право слишком долго вынуждено было «выживать», доказывать свою самостоятельность.

К тому же за весь советский период, начиная с 30-х гг., на русский язык было переведено всего несколько исследований по финансовому праву зарубежных ученых[1888]. Излишне говорить, что свободное владение иностранными языками тогда среди ученых-финансистов стало не правилом, а редким исключением. В целом, средний приват-доцент императорского университета был лучше подготовлен к научной работе, чем его коллега-ассистент советского вуза. Первый обычно свободно владел несколькими языками, длительное время находился в научной командировке за границей, где работал в ведущих библиотеках и слушал лекции в лучших европейских университетах. Он был идеологически менее скован и в большой степени пользовался академическими свободами. Естественно, о большинстве советских преподавателей, начиная с 30-х гг., всего этого сказать нельзя.

Наше повествование пойдет об ученых, которые обеспечивали «второе рождение» науки финансового права. По времени оно растянулось с конца 30-х до начала 50-х гг. Далее речь пойдет о тех, кто продолжил дальнейшее развитие науки до конца советского периода. Отметим, что о некоторых ученых, как, например, о М. И. Боголепове, М. Н. Соболеве, Л. Н. Яснопольском, М. Д. Загряцкове, Н. Н. Ровинском, А. И. Буковецком, В. Н. Твердохлебове, И. А. Трахтенберге, Н. Н. Любимове, В. П. Дьяченко, Г. И. Болдыреве, Н. Д. Силине, мы уже писали в предшествующих параграфах. Это было обусловлено тем, что их довольно активная научная деятельность в ряде случаев начиналась еще в досоветский период и приходилась на первые годы советской власти.

Начнем мы с ученого, который потенциально мог бы стать лидером финансовой школы советского периода, но не стал им по независящим от него причинам. Речь идет о П. В. Микеладзе (1903 – после 1931), о котором известно крайне мало. Это был один из лучших учеников А. И. Буковецкого по Факультету общественных наук Ленинградского государственного университета, который он окончил, вероятно, в последнем выпуске экономического отделения 1924 г. Его работа, которую он начал еще в студенческие годы, вылилась в труд «Очерки финансовой организации союзных и федеральных государств» (Л., 1926). Он была издан под редакцией и с предисловием А. И. Буковецкого, высоко оценившего труд ученика.

До конца 20-х гг. он опубликовал целый цикл исследований, в которых сочетался экономический и правовой анализ проблем финансов[1889]. При этом В. П. Микеладзе подготовил достаточно много статей в периодической печати[1890]. Наряду с С. А. Котляревским его можно отнести к пионерам исследования проблем разграничения финансовых прав СССР и союзных республик. Он практически сразу после завершения учебы начал сотрудничать с Институтом экономических исследований НКФ СССР, хотя его преподавательская карьера нам не известна. На 1926 г. он уже не числился в научных работниках Ленинграда и примерно в это время был принят сотрудником Отдела финансовой политики НКФ СССР в Москве. Фундаментальная университетская подготовка на уровне дореволюционных стандартов, прекрасное владение немецким и французским языками в юном для науки возрасте (в 26 его уже отлучили от науки) позволили ему войти в число видных советских финансистов.