Развод (СИ)

- Послушай, сколько можно, в самом деле, замалчивать? – решила я, что не стоит больше обходить эту повесть стороной, коль скоро она тут и там всплывает. - Хотя бы друг с другом мы можем поговорить начистоту? Мы как раз собирались ещё поговорить о воспитании детей, и это очень вовремя, поскольку насчет Джесоба, например… наверное… - видя, как сереет и застилается мрачной тенью лицо супруга, я стала запинаться. – Наверное… теперь… когда Донун знает… он имеет право… не меньшее, чем ты…

- Ну, продолжай. – уставился он на меня в упор, задвигав челюстью. У меня задрожали руки.

- Потому что…

- Давай, говори.

- Он же не твой сын. – вымолвила я и закрыла глаза, сильно-сильно сомкнув веки. В номере повисла тишина, и мне не хотелось смотреть на лицо Йесона. Может, и не следовало произносить этого, но сколько можно жить, делая вид, что этого факта не существует? К тому же, теперь об этом знают Донун и Сора, почему нельзя признать данность? На моё плечо опустилась рука и я сжалась. Стиснув его, пальцы сдернули меня со стола, и мне пришлось открыть глаза.

Рассвирепев, Йесон подвел меня к стене и прижал к ней, придавив собой и расставив руки по обе стороны. Взбешенный, он всегда был страшен своей решимостью, и у меня задрожали не только руки, но и колени.

- Он мой сын! Мой! – дерзко, властно и с угрозой прошипел муж, стукнув кулаком рядом с моим ухом. – Почему ты не хочешь принять этого? Зачем тебе ещё варианты? Ты хочешь иметь что-то общее с Донуном, чтобы иметь повод постоянно с ним якшаться? Или что? Не можешь или не хочешь его забыть? Зачем тебе какой-то отец Джесоба, кроме меня? Я люблю его, он не как родной мне – он мне и есть родной, потому что я вырастил его с маленького возраста, я знаю все его болячки, все достижения в учебе, всё о нем знаю, потому что я его отец! Я! И плевать на ДНК и прочие научные шаблоны!

Стук в дверь, из-за которой раздалось «еда из ресторана» прекратил его праведный гнев и он отступился, оставляя меня стоять у стены. Впущенный персонал, в белых передниках, вошел и ловко принялся накрывать на стол. Я опустила глаза и не видела, куда переместился Йесон. Взятый перерыв ничем не помог. Я не знала, что говорить дальше. Я ощущала лишь свою вину за то, что сказала, за то, в чем, в общем-то, была не виновата: за то, что родила от другого, за то, что смела об этом знать и помнить. Мне хотелось извиниться, но разумом я искала доказательства тому, что я должна это сделать, потому что он моей неправоты не находил.

Когда официанты вышли, я робко подняла взгляд. Йесон смотрел на меня.

- Почему мы не можем никогда больше не вспоминать этого? Не везде нужна правда, поверь, совсем не везде. Если выбирать между счастьем и истиной, то я выберу первое, и тебя прошу дарить мне это. Я не философ и не буддист, чтобы услаждаться чистотой и совершенством вечной искренности. Правду, какую надо, я всегда найду сам.

- Иногда тяжело ходить с ложью на устах. – заметила я.

- Я знаю. – Йесон медленно подступился ко мне. – Но тяжесть обмана лучше боли, причиняемой «доброй» честностью. Вспомним мудрость: «Меньше знаешь – крепче спишь». А я и так часто сплю беспокойно.

- Так может, это всё-таки от того груза недоговоренности, которая в тебе есть? – Йесон ушел к столу и, опустившись на стул за ним, принялся за молчаливую трапезу. Я встала с другого конца стола, не садясь. – Я не знаю почти ничего о тебе до того, как мы встретились. Ты никогда не рассказываешь о своём прошлом. Что в нем было такого? Почему не поделиться? Даже если ты поджигал и резал людей, и я была сто четырнадцатая, оказавшаяся жертвой группового насилия на твоем пути, я бы всё равно это приняла, продолжая любить тебя.

- Хочешь сказать, что способна простить абсолютно всё? – метнул на меня опасный взор Йесон.

- Да, то есть… кроме измены. – поправилась я. Он хмыкнул, словно говоря «я так и думал». – Будто ты сам простил бы такое! Что бы ты сделал, если бы я тебе изменила?

Муж перестал жевать, уставившись в одну точку. Затем проглотил, судя по всему, целым куском.

- Убил бы кого-нибудь. Не знаю кого, но точно бы убил. – я выдвинула стул и всё-таки плюхнулась на него, взявшись за вилку. О чем мы говорим, Господи! Всё так хорошо начиналось! Но то одно, то другое, и вот, мы снова сцепились. – Если тебе так хочется говорить об отцовстве со мной, то говори, но не смей травмировать Джесоба.

- Я и не собиралась! – Йесона всё ещё не отпустило, слишком чувствительным было для него это всё. И я понимала, что именно это идёт из каких-то давних лет и событий, но муж продолжал замуровывать от меня то, как он жил до нашего знакомства. – Мы с Донуном договорились, что в любом случае разберемся между взрослыми и…