Развращённые

Она старалась видеть всё, при этом ни на ком не задерживать взгляд, чтобы ненароком не спровоцировать.

Играла классическая музыка, официанты разносили еду и напитки. Ящерры собирались в небольшие группы и лениво переговаривались между собой на том языке, понять который Марлен не суждено.

Никогда ещё не доводилось лисице даже слыхать о подобных мероприятиях. Она не могла избавиться от чувства, что все ящерры в этом доме исполняют какие-то — лишь им понятные! — роли, и что она, Марлен, вышла на сцену не к месту, нарушив гармонию. Другие «актёры» это видели, но, чтобы окончательно не испортить спектакль, предпочитали делать вид, что всё идёт по-старому. Ей казалось, «актёры» ждут, когда закончится представление, и можно будет наброситься на ту, что пыталась им помешать.

Выдержанные танцы медленно «преображались», а свет — тоже медленно, — угасал.

Будто волны саранчи атаковали помещение, своими черными телами заполняя все вокруг, так и комната медленно погружалась во мрак.

— Ты здесь одна?

Вопрос был задан ящерром, подошедшим к ней непозволительно близко, Марлен, растерявшись, кивнула, но потом древние лисьи инстинкты запиликали на всю катушку.

— Н-нет, — сказала очень тихо, и сама удивилась собственной дерзости, ведь посмела соврать. — Не сама, жду.

Ящерр ей поверил (а почему бы не поверить). Ушёл.

Марлен перешла в другой конец бального зала.

В какой-то момент (когда именно — девушка уловить не успела) кокетливые разговоры перешли в кокетство иного рода — мужчина лапает женщину за грудь, его рука пробирается под платье и касается её бедра, рука скользит ниже, к внутренней части… он ловит взгляд Марлен и усмехается. Машет указательным пальцем, мол, иди ко мне.

Марлен как будто огнём опалило изнутри. Она отлепилась от колонны и застыла, не зная, куда дальше идти и что делать. Вся комната на её глазах превращалась в сплошную оргию. Ей казалось, она просто смотрит какой-то фильм, ведь в жизни так не бывает. Не может быть!

Ящерры тем временем понемногу снимали одежду со своих спутниц, на лицах каждого из них — развращённые, похотливые улыбки. Света почти не осталось, а музыканты — чёртов живой оркестр! — подмешивали в мелодию всё больше и больше «сладких» нот. Музыка зазывала, подчёркивала то, что происходит.

Марлен наблюдала за гонщицами, коих здесь было около сотни. Многие из них были профессионалами высшего уровня, и на аренах вытворяли такое, что Марлен только снилось. И эти самые женщины (мудрые, опытные, хитрые, изворотливые) позволяли ящеррам снимать с них белье, укладывать себя за стол, и…

— Иди сюда, — услышала он приказ.

Девушка, сама до конца того не осознавая, отрицательно закивала головой.

Марлен сделала несколько шагов назад и начала в панике пробираться к выходу, но это было нелегко. Казалось, приток ящерров усилился, они шли ей навстречу и «дарили» похотливые улыбки. Их речь доминировала, земные языки растворились в ящерриных выкриках, шутках и «случайных» прикосновениях.

— Иди сюда, — на неё сзади чуть ли не навалился ящерр. Он схватил Марлен за плечи и припечатал к колонне. Лисица даже толком не успела понять, что происходит, как он потянул низ её платья вверх и укусил за шею. Его хвост удлинился и лёг девушке на плечо.

Их хвосты — это самое опасное оружие, им ящерр легко мог бы разрубить Марлен надвое, и от осознания, что столь смертоносное оружие лежит у неё на плече, лисица оцепенела.

Хотелось закричать. Хотелось выставить браслет вперёд, чтобы ящерр понял, что она гонщица и не смел трогать. В городе такое бы подействовало, но не в доме Догана, куда девушек для того и привозили — чтобы совращать.

Руки нападающего путешествовали по её телу. Нагло пролезли в вырез платья и схватили грудь. Смяли.

Рядом ходили другие ящерры, но им не было никакого дела до отбивающейся со всех сил лисички.

«Так не бывает, так не бывает!» — думала Марлен. «Небеса, только не так».

Она всхлипнула. Он поцеловал. Протолкнул язык в рот, казалось, почти в горло, и от неожиданности Марлен его укусила. Ящерр отодвинулся, он был больше удивлён, чем сердит. Хотел что-то сказать, но не успел. Марлен его опередила, произнеся ту единственную фразу, которая могла его остановить:

— Я предназначена Догану Рагарре!

Она сама не знала, почему сказала именно это, как посмела соврать ящерру. Соврала, и уже не впервые! Посмела, уж очень ей хотелось жить, а прикосновения чужака отдавали болью и отвращением глубоко в сердце.

Ящерр замер.

— Я — для Догана, — повторила Марлен, на это раз медленно и отчётливо, увидев, убедившись, что её слова возымели эффект.

Вот теперь ящерр удивился. Он пристально в неё всматривался, и Марлен поняла, что если окончательное не убедит его — быть беде.

— Я та гонщица, которую после победы отправили в Сферу. Вспомнил?

Ящерр ухмыльнулся, но девушку отпустил.

Марлен начала медленно пятиться назад, не разрывая зрительного контакта. Когда она отходила от него, ящерр не пытался её остановить. Умный ящерр, не зря же в дом Рагарры приглашён.