Развращённые

— Но Доган тебе ведь говорил — привязка случается между теми людьми, которые подходят друг другу на энергетическом уровне. Поразмыслив, я поняла, что в этом нет ничего удивительного — ты, Марлен, очень сильная личность, я это поняла, только-только увидев. Тебе тогда то ли два, то ли три года было, я к твоим родителям пришла, а ты там играла, на коврике.

— Вы поэтому меня отдали в Гонщицы? Убедили моих родителей отказаться от меня!? Потому что понимали, что, если надо мной поработать, я привлеку сильного ящерра!

— Они не оказывались, Марлен! Они всегда были рядом с тобой! Но я должна была это сделать, это ради блага всего этого загнивающего мира!

— Какое благо в том, что я всё детство страдала!? — рассердилась Марлен. — Меня из дома забрали, и отдали в настоящий ад, так до конца и не обяснив причин. В Штольне жестокость процветала, мы были рабами! Игрушками! Нас развращали, нам давали уроки, как ящеррам в постели удовольствие доставлять!

— И это должно прекратиться! — ответила Вира резко. — Когда ящерры начнут испытывать влечение к земным женщинам, думаешь, они позволят подобное обращение. Уже сейчас на столе у Догана лежат сотни угроз, требований и просьб выкупить ту или иную гонщицу. Ящерры, впервые за много-много лет, начинают видеть в земных людях равных себе, и именно я приложила к этому процессу львиную долю усилий! Я предавала самых близких, я манипулировала, я выла по ночам от боли, от осознания, насколько жестоки мои поступки, как много боли они причиняют дорогим мне людям, но я делала всё, чтобы избавить эту чертову планету от процветающей здесь гнили! Делала, делаю, и буду делать. А знаешь, почему, лисица?! Потому что у меня, наконец-то, всё начало получаться!

Глаза ящеррица горели. Как же она смотрела! Пристально, требовательно, не предлагая — вымогая, чтобы Марлен поняла.

Но, выговорившись, Вира устало откинулась на спинку кресла, и закрыла глаза. Впервые Марлен увидела в Вире… неуверенность, страх, сомнения. Она была такой земной, такой… понятной. Лисице показалось, что она видит что, что видеть запрещено, что-то очень интимное.

— Зачем тебе всё это, Вира? — прошептала Марлен. — Ты ведь одна из них.

Вопрос вырвался случайно, но, будучи уже произнесенным, показался очень логичным. Марлен удивилась, почему же ей раньше не пришло в голову расспросить Виру о её мотивах. Ведь она ящеррица и, если судить по косвенным уликам, из влиятельного рода.

Вира усмехнулась, чуть-чуть горько, чуть-чуть счастливо.

— Помнишь, я тебе рассказывала про мужчину, который придумал противоядие против влечения?

— Как такое забудешь! Лакон его звали!

— Да, Лакон, — ящеррица уставилась в потолок. — Лакон тоже был одним из нас, но он показал, каким может быть идеальный мир. И я всего лишь хочу, чтобы то, во что он верил, жило и процветало…

— Ты… ты любила его!

— Любила… да, но не как любовника, как друга. Он тоже меня так любил, он с женихом моим был знаком, работал на него какое-то время. Мы были…как бы это сказать… неестественно близки, мой будущий муж даже ревновал меня к нему какое-то время.

Марлен укуталась в одеяло. И подумала, что не такие уж они с Вирой разные. Две женщины, две боли, у каждой — стоя история. Вот только Вира знала историю Марлен наизусть, Марлен же о Вире знала ничтожно мало.

— Вира… а зачем казнь? Просто объясни, если можешь…

— Казнь была необходима тебе.

Марлен заплакала и засмеялась одновременно — так бывает.

— Ты сошла с ума?

Пройденное испытание Догана

Вира резко наклонилась к Марлен. Глаза горят, крылья носа раздуты — вот она, прежняя собранная Вира, которая знает ответы на все вопросы.

— А теперь подумай, лисица, хорошо подумай и сделай выводы. Я хочу, чтобы здесь и сейчас ты меня услышала и поняла, какой именно подарок я тебе сделала. Поэтому слушай и запоминай, лисица. Поняла?

Марлен кивнула, хоть и не до конца понимала.

— Доган защищал тебя, несмотря на уверенность, что именно ты пыталась его убить. Он инсценировал твою смерть, спрятал тебя, позволил тебе жить как хочешь, наступил на горло всем своим инстинктам, требующим наказать тебя за предательство. Ты понимаешь, наскколько такое поведение для него нехарактерно, Марлен.

Марлен кивнула. Она помнила, как такое забудешь! Тот Доган, который её насиловал, никогда бы не поступил подобным образом.

Вира сжала руку Марлен.

— Он отпустил тебя, лисичка. Несмотря на острую потребность, на любовь к тебе, он поставил твои интересы выше собственных и позволил тебе уйти. Ты свободна! И я хочу, чтобы ты здесь и сейчас поняла, что это не только слова.

Вира поцеловала руку Марлен. Ее глаза горели еще ярче, ярко-ярко, ящеррица находилась в состоянии эйфории.

— Это было испытание, Марлен! Ты понимаешь?! Это было испытание, которое он блистательно прошел. Он доказал, не словами, а действиями, что никогда не причинит тебе боли, что выбрал тебя осознанно, он готов беречь и защищать, несмотря на обстоятельства. Ты понимаешь, насколько сильно он тебя любит, несмотря на уверенность, что ты пыталась его убить…

— Я… мне не…