Реактор. Черная быль

Летом 1958 года Хрущев отдыхал, по своему обыкновению, в Крыму и дал согласие на встречу с Курчатовым. Игорь Васильевич болел, чувствовал себя отвратительно, но все же поехал. Чуть не с порога академик не попросил, а скорее потребовал немедленно прекратить дальнейшие испытания ядерного оружия, полагая, что наращенного потенциала вполне достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности. Его главным аргументом была неоправданная гибель людей. Масштабы испытаний к тому времени достигли такой величины, что погибшие и умершие от радиации уже исчислялись тысячами.К тому же, доказывал Курчатов, мирное применение атома дает свои очевидные преимущества.

– Никита, как рассказывал мне Игорь Васильевич, не посмел сказать академику свое излюбленное «Есть два мнения – мое и глупое», но дал понять, что предложение Курчатова считает нецелесообразным, – рассказывал Леонид Петрович Гелию. – Больше они не встречались никогда. До смерти Игоря Васильевича в шестидесятом под его руководством разработали еще несколько проектов АЭС, но и военные испытания продолжались, Хрущев запретил сокращать оборонные проекты.

– Я позволил сегодня быть с тобой столь откровенным потому, что ты сейчас в своих работах вплотную приблизился к проблеме использования атома в мирных целях. И мне хотелось, чтобы ты знал, как тяжело и трудно прокладывали эту дорогу. И еще я хочу, чтобы ты понял: отстаивать свое дело без страха и боязни за собственную шкуру ох как нелегко. Запомни это, – завершил Леонид Петрович.

Глава девятая

Защита кандидатской диссертации прошла довольно вяло. Работа соискателя Строганова была настолько безупречной, что у членов высшей аттестационной комиссии – ВАКа не возникло ни единого вопроса. Так что не было ни бурных споров, ни горячего обсуждения. Выслушали, проголосовали единогласно, поздравили новоиспеченного кандидата физико-математических наук Гелия Леонидовича Строганова.

Банкет, по настоянию Гольверка, устроили в ресторане гостиницы «Интурист» на улице Горького. Отец, узнав, был крайне недоволен: «К чему такая помпезность?», и даже идти поначалу отказался, но против натиска жены и тещи устоять не смог. Народу было немного – Михаил Борисович сам придирчиво составлял список сотрудников кафедры. Кроме родителей Гелий пригласил бывшую свою сокурсницу Таню Туманову. После окончания университета она осталась работать на кафедре под непосредственным руководством Михаила Борисовича. Татьяна удивила – пришла на банкет вместе со Стасиком Гуральским. Бывший комсомольский вожак делал стремительную карьеру и недавно стал инструктором отдела науки Московского горкома партии. Поздравляя Гелия с успешной защитой, Туманова смущенно шепнула ему на ухо:

– Надеюсь, ты не против, что я Стасика привела. Просто мне без него неловко было идти в ресторан.

– А вы что, теперь повсюду только вместе ходите? – хмыкнул Строганов.

Туманова и Гуральский в студенческие годы называли себя антиподами, ссорились беспрестанно. До тех пор, пока не поняли, что друг без друга им плохо. Стас – теперь его величали Станиславом Юрьевичем – своей партийной должностью не кичился. С бывшими преподавателями был почтителен, с Гелием по-дружески открытым. И тост произнес мило-непринужденный:

– Когда Гелий появился на нашем курсе, мы, во всяком случае многие из нас, пытались ему покровительствовать, учить его жизни. Но уже вскоре поняли, что Вундеркинд в нашей опеке не нуждается. А что касается непосредственно физики и математики, то он сам кого угодно из нас мог научить. Меня так уж точно. Скрывать не буду, многие тебе, Гелий, завидовали. Но только не я. И не потому, что я такой независтливый и благородный. Просто я понимал: ты настолько выше, что… Ну, одним словом, скажу так – нельзя же завидовать птице потому, что она летает. А Гелий Леонидович у нас птица о-очень высокого полета, и повод, по которому мы собрались на сегодняшнее торжество, яркое тому подтверждение. Стать кандидатом физико-математических наук в двадцать два года – это дорогого стоит. Не знаю, тянет ли это достижение моего сокурсника на Книгу рекордов Гиннесса, но заявляю вполне официально: лично я буду гордиться, что некогда моим сокурсником по физико-математическому факультету МГУ был академик, лауреат Нобелевской премии Гелий Строганов. На меньшее я не согласен. Желаю тебе всегда высокого полета в безоблачном небе, – и Стасик Гуральский осушил бокал шампанского.

– Ну а вы что же отстаете? Сами-то защищаться собираетесь? – спросил Гольверк, не ведавший о партийной карьере Гуральского.

– Ну что вы, Михаил Борисович! Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что если и идти в науку, то только имея цель достичь таких результатов, как вы. Единственная «научная» мысль, которая меня посетила, это как извлечь закон подлости из теории жизненной вероятности.

– Ну, это не по моей части, – оценил и любезность, и юмор своего собеседника академик.

По настоянию Ларисы Аркадьевны и Анны Яковлевны Леонид Петрович все же вынужден был подняться с бокалом шампанского в руке.