Реактор. Черная быль

…На банкете Николай пробыл недолго – спешил, как шепнул виновнику торжества, на назначенную заранее очень важную встречу. Прощаясь, протянул Гелию салфетку с цифрами, пояснил:

– Я теперь отдельно живу, пока снял квартирку на Преображенке. Вот, написал тебе свой новый номер телефона. Смотри, не потеряй.

Когда почти все гости уже разошлись, Гольверк отозвал в сторонку своего любимого ученика.

–Чем думаешь заняться? – поинтересовался он. – Может быть, ко мне на кафедру? Полагаю, что с докторской диссертацией затягивать не следует.

– Пока не знаю, – уклончиво ответил Гелий. – В институте Курчатова одна вакансия открылась. Я заполнил анкету, жду результата, а там посмотрим.

– Все-таки тянет тебя к практической деятельности, – огорченно констатировал академик. – Я это давно приметил. И все же докторскую, чем бы ты ни занимался, надо защитить, – твердо сказал Михаил Борисович.

Вскоре кандидата наук Гелия Строганова известили о том, что он может приступить к работе, заняв должность научного сотрудника в одной из лабораторий института имени Курчатова. Против его зачисления возражал только кадровик, прозванный в институте «человеком в футляре». Он явился к директору института как раз в тот момент, скорее всего специально так подгадал, когда там находился Леонид Петрович.

– Очень удачно, что я застал вас обоих, – удовлетворено произнес «человек в футляре». – Я тут внимательно ознакомился с анкетой кандидата наук товарища Строганова. Гелия Леонидовича Строганова, —счел необходимым на всякий случай уточнить он. —Даже позволил себе прочитать отзывы на его кандидатскую. Слов нет, отзывы положительные, способный молодой человек, не по годам способный. – Было непонятно, чего в его интонации больше – одобрения или осуждения. – Но есть одно «но», и довольно существенное, я бы даже сказал – неприятное. Гелий Леонидович является вашим родным сыном, не так ли, Леонид Петрович?

– Что же тут неприятного? – усмехнулся Леонид Петрович. – Мне как раз очень приятно, что у меня есть сын, да к тому же, как вы только что сами признали, весьма способный сын. Что же касается его молодости, то, извините за банальность, это единственный недостаток, который быстро проходит.

– Все это так, но вы у нас, товарищ Строганов, являетесь заместителем директора, то есть одним из руководителей института. К тому же вы, товарищ Строганов, по своим должностным обязанностям курируете именно ту лабораторию, где собирается работать ваш сынок.

– И что же из этого следует? – нахмурился директор. – Поясните вашу мысль.

– Что же тут непонятного? Семейственность к нас получается, а мы, выходит, поощряем. Сынок, так сказать, под крылышком у родного папаши… Как на это вышестоящие инстанции отреагируют? Полагаю, плохо отреагируют.

– Позвольте, – вспылил было Леонид Петрович, но директор успокаивающе положил ему на руку свою ладонь и возразил кадровику сам.

– Семейственность – все же нечто иное. А к данному случаю я бы применил термин, имеющий совершенно другой смысл и абсолютно иное значение – «династия». Если на заводе или, скажем, в забое работает несколько поколений одной семьи, то такими трудовыми династиями гордится вся страна, о них снимают фильмы, пишут очерки, награждают их правительственными наградами. А в науке вы, стало быть полагаете, династий быть не может. Да я приведу вам сколько угодно научных династий. Взять, к примеру, всемирно известного академика Иоффе… И кстати сказать, научные династии не менее трудовые, чем любые иные, потому что наш труд не менее сложен и полезен для страны, чем труд шахтера или сталевара.

– Ну, если вы в таком аспекте, если берете на себя ответственность, – начал бессвязно лепетать «человек в футляре».

– А я уже взял на себя ответственность, завизировав заявление товарища Строганова Гелия Леонидовича. И прошу с его оформлением не затягивать, мы заинтересованы, чтобы он как можно быстрее приступил к работе.

– Как только пройдет все необходимые формальности, допустим к работе, – твердо ответил кадровик, решив оставить последнее слово за собой.

– Откуда он такой взялся на нашу голову? – недоуменно спросил Строганов, когда они с директором остались в кабинете вдвоем.

Директор лишь вздохнул досадливо:

– Он когда-то в КГБ «курировал науку», но, как поговаривают, проявил исключительную некомпетентность именно в той области, коей ему надлежало ведать. Вот его и сослали к нам «на кадры».Ну и будет об этом. Дураки что сорняки – сколько их ни выдергивай, а они растут…

***