Реактор. Черная быль

– Папа, спасибо, дальше я сам, – вмешался Гелий. – Михаил Борисович, я скажу вам прямо. Моя диссертация – это теперь уже вчерашний день. А я хочу заглянуть в день завтрашний. И мне стыдно защищаться по теме, которая уже завтра никого интересовать не будет. Как тысячи других, мою монографию положат на полку в архив, и никто никогда не поинтересуется ею.

– Я ценю вашу гражданскую и научную щепетильность, – возразил академик, – но категорически с вами не согласен. Вы слишком молоды и, увы, как я сейчас понял, легкомысленны, раз отказываетесь от реальной возможности стать доктором наук. Тем более в вашем возрасте.

– Ну почему же отказываюсь. Вовсе нет. Просто я хочу сказать такое слово в науке, которое до меня еще никем не было сказано. А для этого нужно время.

– И вы поддерживаете такое решение вашего сына? – недоверчиво уточнил Гольверк у Строганова-старшего.

– Во всяком случае, у меня нет весомых аргументов для возражений, – коротко ответил Леонид Петрович.

И как ни уговаривали Гольверка побыть на даче еще немного, раздосадованный академик вскоре, сухо попрощавшись с хозяевами, уехал, не пожелав даже дождаться так любимых им пирожных в исполнении Анны Яковлевны.

***

Сказав Гольверку о высшей степени секретности нового проекта, Строгановы ни в малейшей степени не преувеличивали. Гелий теперь работал в специально созданном отделе, что непосредственно занимался разработкой принципиально новой атомной электростанции. Руководил отделом выдающийся специалист, по праву признанный ведущим в СССР в области проектирования АЭС, Сергей Анатольевич Манеев – САМ. Именно он и сообщил Гелию, что после многих споров для строительства станции выбрали в итоге поселок Чернобыль, что в ста тридцати километрах от Киева, и предложил Гелию срочно туда отправляться.

– Вы тоже едете? – уточнил Гелий.

– Нет уж, увольте. У меня от воспоминаний о том совещании в украинском ЦК до сих пор уши горят. Они же уверяют, что наша помощь им не нужна, что они-де сами с усами. Вот пусть своими усами сами и шевелят.

– А какой же тогда смысл в моей поездке? – усомнился Гелий. – К тому же они со мной и разговаривать не захотят. Одно дело вы – известный ученый-практик, непререкаемый авторитет, и совсем другое дело я, никому не известный обычный научный сотрудник лаборатории.

– Ладно, не прибедняйтесь, – пробурчал САМ. – Они еще в прошлый раз, когда мы вместе приезжали, проявили к вам особый интерес, все расспрашивали, как это – такой молодой парень, а уже кандидат физико-математических наук, сотрудник Курчатовского института. Ну я и позволил сказать несколько лестных слов о ваших способностях, даже, некоторым образом, преувеличив достоинства. Так что теперь извольте отрабатывать собственную славу.

На этот раз никто его у трапа самолета не встречал и в партийную резиденцию не поселили, хотя и забронировали номер в одной из лучших гостиниц на Крещатике. Явившись в назначенное время в ЦК партии Украины, Строганов на указанном кабинете увидел знакомую по прошлому году фамилию. Правда, должность теперь старый знакомец – инструктор ЦКзанимал более высокую. «Михаил Петрович Салашный, заведующий сектором», значилось на табличке, прикрепленной к двери. За год Михаил Петрович раздобрел, набрал, что называется, солидности. Довольно сухо – положение обязывает – поздоровавшись, он деловито-озабоченно посмотрел на часы и сказал, что их ждет секретарь ЦК по промышленности товарищ Малоокий Григорий Исаевич. Впрочем, надменность слетела с него враз, когда секретарь ЦК без обиняков заявил, что с гостем будет беседовать один на один и Михаила Петровича не задерживает.

Григорий Исаевич открыл неприметную дверь и пригласил московского гостя пройти в комнату отдыха. На стене висел ядовито-зеленого цвета туркменский ковер с портретом Ленина посередине. У вождя были явно азиатские черты лица. Достал из холодильника запотевшую от мороза бутылку нарзана, а из сейфа – пухлую папку с надписью «Совершенно секретно» на обложке.

– Я, уважаемый Гелий Леонидович, имел честь познакомиться с вашим батюшкой и несколько раз с ним, так сказать, приватно беседовать, даже побывал у него на даче. Так вот, у меня сложилось мнение, что Леонид Петрович в высшей степени порядочный человек. Поэтому и с вами я сейчас позволю себе быть откровенным. Скажите, вы ознакомлены, хоть в какой-либо степени, с сутью наших возражений по поводу строительства атомной электростанции под Киевом?

– О том, что такие возражения существуют, слышал, подробности мне ни в малейшей степени неизвестны, да это и не в моей компетенции. Прояви я подобное любопытство, меня бы, мягко говоря, не поняли, – откровенно признался Гелий и пояснил: – Дело в том, что я занимаюсь непосредственно проблемой ядерной энергетики. Это если в общем. А моя тема имеет гораздо более узконаправленную специфику. Ну, скажем так: все мои интересы замыкаются на одном из процессов, происходящих в реакторе. Что же касается строительства будущей станции, то этим ведают совсем другие люди.