Реактор. Черная быль

– В стране не хватает мяса, в российских регионах на многих предприятиях рабочие не видят его месяцами, а вы развели тут, – он указал пальцем на стоящие поблизости мангалы с шашлыком и гневно распорядился: – Убрать!

На следующий день утром поехали с визитом в Духовное управление мусульман Средней Азии. Долго поднимались на минарет, откуда Ташкент виден был как на ладони, слушали, как гортанно кричит муэдзин, сзывая правоверных на молитву, беседовали с муфтием. Возвращались по узкой улочке старого города. Дорогу от посторонних машин предусмотрительно освободили, но с крейсерской скоростью правительственный кортеж двигаться все равно не мог – уж слишком петлистой была та узенькая улица. Внимание Косыгина привлекли узбекские, из глинобитного кирпича, дома.

– А почему в домах ни одного окна нет? – поинтересовался гость у сопровождающего.

– Окна есть, Алексей Николаевич, но они выходят во двор. По узбекской традиции окна домов не должны выходить на улицу, – пояснил тот.

– Совсем неплохая традиция, – одобрительно заметил Косыгин и тут же поинтересовался: – А что это за строения сверху домов?

– Эти небольшие, выступающие над домом пристройки называются болохона, что означает отдельная комната. В традиционных узбекских семьях детей много – по десять, двенадцать, ато и больше. Малышня галдит, шумит. А в болохоне, как правило, отдыхает от шума и суеты хозяин дома.

– Ну что ж, и это разумно, – снова одобрительно отозвался Косыгин и внезапно скомандовал: – Остановите машину, я хочу посмотреть, – и равнодушно поинтересовался у Щербицкого: – Владимир Васильевич, вы не против?

Если сопровождающий и растерялся, то виду не подал. Он первым выскочил из машины. Забежав ближайший дворик, он перевел дух от волнения. Двор был в идеальной чистоте, земля еще влажная, видно, совсем недавно поливали. В углу двора на летней кухнеу казана стоял мужчина лет пятидесяти в традиционном узбекском халате – чапане и тюбетейке на голове. «Ассалом алейкум, – поздоровался нежданный гость и скороговоркой спросил: – Как ваше имя, где вы работаете?» Узнав, что Ирмат Тешабаев работает водителем автобуса, облегченно улыбнулся и объяснил, что его жилище хотят посмотреть сам председатель Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин и член Политбюро ЦК КПСС Владимир Васильевич Щербицкий. Ошалевший и взволнованный таким сообщением, хозяин поспешил к калитке, широко ее распахнул, согнулся в поклоне и, приложив руку к сердцу, произнес сначала по-узбекски, а потом уже и на русском языке: «Мархамат, келин, пожалуйста, прошу». Гости поздоровались с Ирматом за руку, от чего тот еще больше зарделся, обошли дом. Владимир Васильевич поинтересовался, из чего строят в Ташкенте такие дома. Тешабаев ответил – на русском языке он говорил совершенно свободно, с легким акцентом, – что дома строят из собственноручно изготовленных кирпичей. Замешивают с соломой густую глину, разливают ее в деревянные формы-лотки и ставят на солнце. Через несколько дней стройматериал готов.

– И что же, прочные эти кирпичи? – уточнил Щербицкий.

– Когда землетрясение в Ташкенте было, много домов разрушилось, а в моем доме ни единой трещинки, – с гордостью ответил хозяин и, снова приложив руку к груди, сказал: – Уважаемые гости! Для меня большая честь, что вы переступили порог моего дома. Сегодня четверг. В четверг у узбеков хозяин дома обязательного готовит плов. Я водитель автобуса, сегодня работаю во вторую смену. Поэтому плов готовил с утра. Сейчас как раз собирался казан открывать. Прошу, от души, попробуйте хотя бы по ложечке моего плова. Это для всей нашей семьи будет такая гордость. Я об этом буду внукам своим рассказывать, а мои внуки – своим внукам. Этот день в роду Тешабаевых никогда не забудут.

Отказаться от такого предложения было бы невежливым, и гости согласились. Ложечкой не обошлось, плов восхитительный и отведали его с удовольствием. Тепло попрощались с хозяином и отправились на предстоящее совещание.

Косыгин выступал с докладом. Предупрежденный протокольной службой, что Косыгин воду не признает и пьет только молоко, официант из правительственной группы обслуживания поставил на трибуну высокий хрустальный стакан, наполненный молоком, специально привезенным из ближайшего к городу колхоза. Доклад, к удивлению всех собравшихся, длился совсем недолго. Искушенным в произнесении всевозможных речей руководителям республики даже показалось, что предсовмина доклад, что называется, скомкал.

Сойдя с трибуны, Косыгин не занял свое место в президиуме, а поспешил в комнату отдыха, где тотчас, и довольно надолго, заперся в уборной – курдючное баранье сало, на котором готовил плов гостеприимный Ирмат, вступило в реакцию с молоком, приведя желудок сановного гостя в полнейшее расстройство. Напуганные происходящим организаторы немедленно вызвали врача.