Реактор. Черная быль

– Ты же знаешь, это моя головная боль. Хорошо хоть внуки здоровые родились… Недавно опять его имя связали с отвратительной историей. По Киеву поползли слухи, что, дескать, сын Щербицкого сбил на пешеходном переходе женщину с ребенком. Насмерть. Когда водителя задержали, он был такой пьяный, что на ногах не стоял. Но как только узнали, чей он сын, дело замяли, а от родственников погибших откупились огромной суммой денег, кооперативной квартирой в центре города и машиной. Такие подробности рассказывали, что оставалось только диву даваться. А Валерки моего в эти дни даже в Киеве не было, он со своими дружками-алкашами в Крыму гулеванил и, кстати, в тот день, про который рассказывали, что женщину с ребенком задавил, в ресторане «Интурист» в Ялте дебош учинил. Вот об этом мне доподлинно известно, потому что начальник милиции мне лично протокол прислал. Но что толку-то! – воскликнул Владимир Васильевич. – Слухи-то уже расползлись по всему Киеву, да, наверное, и по всей Украине. Сам знаешь, на каждый роток не накинешь платок. Не могу же я на всех телеграфных столбах расклеить объявления, что, дескать, мой сын никого не убивал, а мирно пьянствовал в Крыму.

– Маленькие детки – маленькие бедки, а большие – уже не бедки, а беда, – понимающе кивнул Брежнев и, откровенность за откровенность, поделился со старым другом. – У меня, сам знаешь, от Гали4 чего угодно ожидать приходится. Погрязла в своих мужиках, пьянствует, сейчас якшается с каким-то певцом, то ли цыганом, то ли молдаванином, хрен ее разберет. И о ней Москва слухами полнится, поговаривают, что у нее самая большая в стране коллекция бриллиантов, моим именем спекулирует. Юра5, как докладывают, тоже на руку нечист, валютные операции проворачивает. Да ладно бы только дети. Братец мой родный Яша, Яков Ильич, тоже тот еще фрукт.

– Ты же говорил, что отлучил его от дома…

– От дома отлучил, – подтвердил Брежнев. – Да толку-то что! От фамилии я же его отлучить не могу. Пьет беспробудно. Раньше в карты играл, подхалимы всякие ему проигрывали, с того и кормился. А теперь новый источник дохода нашел. Устраивает всяких проходимцев на ответственные должности.

– Это каким же образом? – поинтересовался Щербицкий.

– А очень просто, – ответил Леонид Ильич. – Является он к начальнику какой-нибудь организации. У него, как рассказывают, даже специальный представительский костюм есть, чтобы не выглядеть забулдыгой. Представляется: я, мол, родной брат Леонида Ильича Брежнева – Яков Ильич Брежнев. Рекомендую вам взять на работу такого-то товарища. Желающих ссориться с братом генсека, как сам понимаешь, немного, а если кто и проявит строптивость, так он, вроде в порядке приватной информации, сообщает, что вопрос-де со мной согласован… А вообще, Володя, мне в последнее время стало казаться, что я в этой жизни чего-то то ли упустил, то ли просто не понял. Когда советскую власть укреплял, когда воевал с фашистом, поднимал целину – все было понятно. А сейчас одни только лозунги остались, в которые никто уже не верит. Ну да ладно, сейчас речь не об этом. К чему у нас сегодняшний разговор был? – спросил Брежнев, закуривая уже третью за вечер сигарету. – А к тому, чтобы ты понимал: за каждым нашим шагом следят. И слухам о наших близких не только не препятствуют, но наоборот – способствуют. Чтобы в любой момент каждое лыко в строку вставить. Ты думаешь, мне не сообщили эту сплетню, что твой Валерка женщину с ребенком насмерть сбил? Еще как сообщили – с удовольствием. И то, что я тебя своим преемником считаю, для них нож острый. Они же уже все должности меж собой поделили, только и ждут подходящего момента. Главный кукловод не просто руку на пульсе держит, а он ее, эту руку, так сжимает, что слезы вместе с кровью капают.

– Ты это о ком?

– Да будто не знаешь? О том, кого холуи теперь величают не иначе, как «генеральный секретарь ЧК КПСС».

– Ах, даже так?

– Вот именно. Так что возвращайся ты в свой Киев и решения союзного правительства выполняй.

– Я член Политбюро. Так что же, собственного мнения отстоять не могу? – возмутился Щербицкий.

– Член, член, – невесело усмехнулся Брежнев. – Только смотри, чтобы тебя, член, не обрезали. Потом что резать будут не как евреи – только кончик, а обкорнают под самый корень, – и генсек развернул машину, направляясь к дому.

***

Рано утром Андропову позвонил академик Чазов, попросил о безотлагательной встрече. К «главному медику страны» всесильный шеф КГБ относился с симпатией, в той, разумеется, степени, в какой ему вообще было знакомо это человеческое чувство. Он ценил профессионализм Чазова, его умение твердо и всегда очень аргументировано отстаивать свою точку зрения.

– Евгений Иванович, я уже тороплюсь, но если разговор неотложный, давайте поговорим в машине, – предложил Андропов.

Едва Чазов уселся в его длинный лимузин – «членовоз», как прозвали в народе эти правительственные автомобили, – он спросил:

– Что-нибудь с Брежневым?