Реальная угроза

Кортес великолепно разбирался в политике. Это была одна из причин, по которым он быстро продвинулся по службе и стал полковником в столь бюрократической организации, как кубинская секретная полиция. Во всем подражающая КГБ, секретная полиция Кубы быстро обросла таким количеством служащих, инспекторов и офицеров безопасности, что по сравнению с нею американское ЦРУ походило на семейное предприятие. Однако в результате этого разница в их эффективности стала еще разительней. Несмотря на все свои достоинства, американцам не хватало политических устремлений, они постоянно препирались по вопросам, которые должны были являться совершенно очевидными. В академии КГБ один преподаватель сравнивал их со старинным польским сеймом, где более пяти- сот дворян-шляхтичей каждый по отдельности должны были дать свое согласие, прежде чем что-либо предпринималось, и поэтому не предпринималось ничего, отчего Польша становилась легкой добычей каждого, кто был способен просто принять решение.

Однако в данном случае американцы действовали, причем действовали быстро, умело и решительно. Так что же изменилось?

А изменилось то, что должно было измениться теперь, - американцы нарушили собственные законы. Их реакция основывалась на эмоциях - нет, это несправедливо, поправил себя Феликс. Их реакция была решительной - суровый ответ на прямой и высокомерный вызов, она походила на реакцию русских при подобных условиях, хотя и с незначительными тактическими отличиями. Эмоциональный аспект их реакции заключался лишь в том, что они, найдя правильное решение проблемы, нарушали свои собственные невероятные правила контроля за разведывательными операциями. А ведь в этом году в Америке предстояли выборы президента...

- Так вот в чем дело... - произнес вслух Кортес. Все так просто, правда? Американцы, которые уже пришли к нему на помощь, сделают это снова. Ему нужно всего лишь навести их на соответствующую цель. На это потребуется еще десять минут. Как удачно, что его воинское звание - полковник. В истории Латинской Америки на протяжении целого столетия такими делами занимались именно полковники.

Что бы сказал по этому поводу Фидель? При этой мысли Кортес едва не рассмеялся. Пока этот бородатый идеолог способен дышать, он будет ненавидеть norteamericanos, как евангелисты ненавидят грех, будет наслаждаться каждым булавочным уколом, на который только способен, - как он, например, выслал всех сумасшедших и преступников в Америку по призыву ничего не заподозрившего Картера - впрочем, обмануть этого дурака мог кто угодно, с удовольствием подумал Кортес, - поддерживал партизан дипломатическими и иными ходами, лишь бы причинить вред американцам. Да, Фидель остался бы очень доволен. Теперь Феликсу нужно было придумать, как сообщить американцам. Разумеется, он шел на немалый риск, однако до сих пор все его ходы оказывались успешными, и игральная кость жгла ему руку.

Может быть, это было ошибкой, подумал Чавез. Возможно, вид головы на груди мертвеца только привел их в ярость. Какой бы ни была причина, колумбийцы обшаривали теперь леса с подлинно охотничьей страстью. Им еще не удалось напасть на след группы "Кинжал", и солдаты прилагали массу усилий, чтобы не оставлять следов, но Чавезу было ясно: предстоит ожесточенный бой и ждать его долго не придется.