Ребекка с фермы Солнечный Ручей

Недавно мисс  Максвелл  читала  нам  на  уроке  литературы  отрывки  из  стихотворений  Браунинга[85]. В   одном   из   них   говорилось   о   Давиде,  мальчике-пастухе, который часто смотрел  из  долины  на  кружившего  в  небе  "медленно, словно во сне", орла. И мальчик думал о широком,  огромном  мире,  который видит орел, раскинувший свои крылья так высоко в небесной синеве,  в  то время как  он,  бедный  пастушок,  видит  лишь  "полоску  между  небом  и  холмами", так как находится в низине.

На следующий день я рассказала об этих стихах мистеру  Бакстеру  -  это  была суббота накануне того дня, когда я стала членом церкви. Я спросила его,  грешно ли это - желать видеть столько,  сколько  видит  парящий  высоко  над  землей орел.

Нет другого такого человека, как мистер Бакстер. Он сказал:

- Ребекка, дорогая, возможно, тебе не  придется  всегда  оставаться  в  низине, как этому пастушку; но, где бы ты ни  была,  та  маленькая  полоска,  которую ты видишь "между небом и холмами", может вместить весь земной мир  и  все Царство Небесное, если только у  тебя  такое  зрение,  какое  нужно  для  этого.

Я помню воскресные вечера в кирпичном доме в первую  зиму  после  моего  переезда туда. Обычно я сидела в  центре  столовой,  как  мне  было  велено,  молчаливо и неподвижно, с большой семейной Библией на коленях. Тетя  Миранда  читала "Покой святых" Бакстера[86], но ее кресло стояло у окна,  и  она  могла  хотя бы иногда бросить взгляд на улицу, не впадая в явный грех.

Тетя Джейн обычно читала  "Путешествие  пилигрима"[87].  Огонь  в  камине  горел неярко, напольные часы тикали и тикали, так медленно и  степенно,  что  картинки на страницах Библии плыли у меня перед глазами и я почти засыпала.

Они думали, что, если на время изолировать меня от  всего  внешнего,  я  смогу воспринять Бога; но этого не произошло, ни разу. Я  так  тосковала  по  Солнечному Ручью и по Джону,  что  с  трудом  могла  сосредоточиться,  чтобы  разучить очередной  из  еженедельно  разучиваемых  гимнов;  особенно  тяжело  пришлось мне с тем печальным и длинным, начинавшимся так: 

О страшном мысли все мои -

Проклятье и могила. 

Именно Джона вспоминала я в воскресные вечера, именно  о  нем  скучала,  так как на Солнечном Ручье отец умер, мать была постоянно  занята,  а  Ханна  никогда не любила разговоров.

А в следующем году в Риверборо  приехали  миссионеры  из  Сирии,  и  на  собрании мистер Берч, увидев, что я играю на мелодионе,  решил,  что  я  уже  взрослая и член церковной общины, и попросил меня произнести молитву.  Я  не  посмела отказаться и, произнося свою молитву, которая была не чем иным,  как  просто мыслями вслух, вдруг обнаружила, что мне  гораздо  легче  говорить  с  Богом, чем с тетей Мирандой или даже с  дядей  Джерри  Коббом.  Было  немало  такого, что я могла сказать  лишь  Ему,  и  никому  другому,  а  возможность  высказаться всегда приносила мне радость и удовлетворение.

Когда в прошлом году мистер  Бакстер  предложил  мне  присоединиться  к  нашей церкви,  я  сказала  ему  о  своих  опасениях.  Мне  казалось,  что  я  недостаточно хорошо понимаю Бога, чтобы быть христианкой.

- Так ты не совсем понимаешь Бога, Ребекка? - спросил он с улыбкой.  -  Что ж, зато есть гораздо более важное обстоятельство,  и  это  то,  что  Бог  понимает тебя! Он понимает твою робкую  любовь,  твои  стремления,  желания,  надежды, ошибки, страдания - и именно это в конечном счете  имеет  значение!  Конечно, ты не понимаешь Его!  Тебя  поражает  Его  любовь.  Его  сила.  Его  милосердие, Его мудрость, и так оно и должно быть! Ведь,  Ребекка,  дорогая,  если  бы  ты  могла  держаться  без  всякого  смущения  и  растерянности   в  присутствии Всевышнего, как тот,  кто  вполне  постиг  Его  сущность  и  Его  намерения, это было бы святотатством! Пусть тебя, дитя мое,  не  приводит  в  недоумение унаследованная тобой вера; прими Бога легко и естественно, как Он  принимает тебя!

- Бог никогда не приводит меня в недоумение, мистер Бакстер; дело не в  этом, - сказала я, - доктрины - вот что ужасно меня тревожит.

- Не беспокойся пока о доктринах, - ответил мистер Бакстер. - Так  или  иначе, Ребекка, а ты никогда не  сможешь  доказать  существование  Бога,  ты  можешь только найти Его!

- Значит, вы думаете, что я действительно верующая, мистер Бакстер?  -  спросила я. - У меня есть задатки христианки?

- Ты - милое дитя понимающего и сочувствующего Бога! -  сказал  мистер  Бакстер, и я повторяю себе эти слова утром и вечером, так что я  никогда  их  не забуду. 

* * * * * *