Ребекка с фермы Солнечный Ручей

- Вот что, тетя  Миранда,  я  буду  стараться,  как  только  смогу,  и  слушаться вас во всем, и никогда больше не оставлю дверь незапертой, но я не  позволю обзывать моего отца. Он  был  с-совершенно  п-прекрасный  отец,  вот  каким он был. И это подло называть его никчемным.

- Ребекка, как ты смеешь дерзить и говорить, что я подлая!  Твой  отец  был самовлюбленный, глупый,  беспомощный  человек,  и  ты  вполне  могла  бы  услышать это не только от меня, но и от любого другого,  кто  его  знал.  Он  промотал приданое твоей матери и оставил ее с семью детьми на руках.

- Это тоже к-кое-что - оставить  после  себя  с-семь  милых  детей,  -  всхлипывая, ответила Ребекка.

- Нет, если другим людям приходится помогать кормить  и  одевать  этих  детей и давать им образование, - отрезала Миранда. -  Теперь  пойди  наверх,  надень ночную рубашку, ляг в постель и оставайся  там  до  утра.  На  комоде  найдешь молоко и сухое печенье, и чтобы я не слышала от  тебя  ни  звука  до  завтрака. Джейн, сбегай сними кухонные полотенца с веревки и  закрой  вторую  дверь: сейчас будет ужасная гроза.

- Одна гроза, мне кажется, уже разразилась, - спокойно заметила Джейн,  направляясь к двери,  чтобы  выполнить  распоряжение  сестры.  -  Я  нечасто  выражаю свое  мнение,  Миранда,  но  сейчас  должна  сказать,  что  тебе  не  следовало говорить то, что ты сказала о Лоренцо. Он был таким, каким был,  и  невозможно было сделать его другим. Но он  отец  Ребекки,  и  Орилия  всегда  говорила, что он был хорошим мужем.

Миранде не доводилось  слышать  пословицу  "Хороший  индеец  -  мертвый  индеец", но ее мысли шли общепринятым путем, когда она мрачно отозвалась:

- Да, я замечала, что покойные мужья всегда хороши. Но  правду  иногда  необходимо выносить на свет, и правда в том, что из этой девочки никогда  не  выйдет толку, если из нее не выколотить то, что в ней от ее отца. И я  рада,  что сказала именно то, что сказала.

- Полагаю,  что  так,  -  с  иронией  заметила  Джейн,  пребывавшая  в  состоянии, которое можно было бы назвать  одним  из  ее  ежегодных  приливов  смелости. -  Но  все  равно,  Миранда,  это  было  бестактно  и  нехорошо  с  религиозной точки зрения.

Удар грома, потрясший дом как раз в этот момент,  не  так  прогремел  в  ушах Миранды Сойер, как это замечание, с оглушительным раскатом обрушившееся  на ее совесть.

Возможно все же, нет ничего плохого в том, что человек  говорит  только  раз в году, но уж тогда говорит самое существенное.

Ребекка устало поднялась по черной лестнице,  закрыла  за  собой  дверь  спальни и дрожащими пальцами сняла милое сердцу розовое платье.  Дотянувшись  до очередной из самых  трудных  пуговиц,  расположенных  между  лопатками  и  талией,  и  расстегнув  ее,  она  заботливо  прикладывала  к  мокрым  глазам  свернутый в твердый комочек носовой  платок,  с  тем  чтобы  ни  одна  капля  соленой влаги не упала на наряд, обошедшийся ей так  дорого.  Она  осторожно  расправила лиф и юбку, разгладила пришитую  к  воротничку  белую  рюшечку  и  убрала платье в ящик комода, всхлипнув еще раз по поводу суровости жизни. Ее  увядшая роза упала на пол. Ребекка взглянула на нее и подумала: "Совсем  как  мой счастливый день!"  Ничто  не  могло  бы  яснее  показать,  каким  именно  ребенком была Ребекка, чем то, что девочка мгновенно постигла значение  розы  как символа и положила ее в ящик вместе с платьем, словно хороня  весь  этот  эпизод своей жизни с его печальными  воспоминаниями.  Это  было  поэтическое  чутье ребенка с зарождающимся в нем намеком на женское чувство.

Она заплела волосы в  две  привычные  косы,  сняла  свои  лучшие  туфли  (которые, к счастью для нее, остались не  замеченными  теткой),  и  все  это  время в душе ее росла и крепла решимость - решимость покинуть кирпичный  дом  и вернуться на родную ферму. Ее не встретят там с распростертыми объятиями -  на это нечего было и надеяться, - но она будет помогать матери по хозяйству,  а Ханну они пошлют к теткам в Риверборо. "Надеюсь, ей здесь  понравится!"  -  подумала она в минутном приступе мстительного  чувства.  Она  села  у  окна,  пытаясь придумать что-то вроде плана действий и  рассеянно  следя,  как  над  вершинами холмов играет молния, а струи дождя гонятся друг за другом вниз по  громоотводу. И это день,  который  начинался  так  радостно!  Был  пурпурный  рассвет, и она склонялась над подоконником, повторяя урок и думая о том, как  прекрасен мир. И какое  счастливое  утро!  Превращение  голой  и  некрасивой  классной комнаты в  настоящий  цветник,  почетное  право  украсить  рисунком  классную  доску,   счастливая   мысль   скопировать   с   сигарной   коробки  аллегорическую фигуру Америки, пьянящая радостью  минута,  когда  вся  школа  аплодировала ей, Ребекке Рэндл. А затем - какой чудесный  день!  Восторг  за  восторгом, начиная со слов Эммы-Джейн: "Ты просто загляденье!"