Ребекка с фермы Солнечный Ручей

Вопреки ожиданиям, тете Джейн,  которая  накануне  вечером  чувствовала  себя лучше, чем сестра, ночью стало хуже, и утром она была  не  в  состоянии  встать с постели. Миранда ворчала не переставая все  время,  пока  совершала  свой торопливый туалет, возлагая на весь свет вину за  те  несчастья,  какие  она перенесла  и  какие  ей  предстоит  перенести  в  этот  день.  Она  даже  обрушилась с критикой на миссионерский совет за то, что он направил Берчей в  Сирию, и сообщила, что, по ее беспристрастному мнению, тем, кто едет в чужие  земли с целью спасать язычников, следовало бы оставаться там, а не слоняться  без дела по свету с  кучей  ребятишек,  посещая  людей,  которые  не  желают  принимать их у себя и никогда не приглашали.

Джейн, огорченная и обеспокоенная, лежала в постели с жаром и  головной  болью, с тревогой думая о том, как сумеет сестра справиться без нее.

Миранда прошаркала через столовую, на ходу повязывая голову платком  из  страха перед сквозняками. Она намеревалась развести огонь  и  затем  позвать  вниз Ребекку, заставить ее работать и попутно сообщить  несколько  прописных  истин относительно того,  как  правильно  представлять  семью  на  собраниях  миссионерского общества.

Она  открыла  дверь  кухни  и  остановилась  в  изумлении,  озираясь  и  спрашивая себя, не забрела ли она по ошибке в чужой дом.

Шторы были подняты, в плите гудел огонь, чайник пел и булькал, выпуская  клубы пара, а в его внушительных размеров  носик  была  вставлена  половинка  листика почтовой бумаги с нацарапанным "Поклон от Ребекки". Вода в кофейнике  кипела,   чашка  с  отмеренным  молотым  кофе  и  тарелка  с  битой   яичной  скорлупой[27] стояли рядом. На  деревянном  подносе  лежали  холодный  вареный  картофель и кусок солонины, а на ручку ножа была нацеплена вторая записка со  словами "Привет от Ребекки". Черный и белый хлеб были выложены  на  стол,  а  также подставка для гренков  и  пончики,  с  молока  сняты  пенки,  и  масло  принесено из молочни.

Миранда  стянула  с  головы  платок  и  упала  в  кресло,  чуть  слышно  восклицая:

- Второго такого ребенка не сыщешь! Клянусь, она целиком Сойер!

И хозяева, и гости  показали  себя  с  лучшей  стороны  и  замечательно  провели день и вечер, и  даже  у  Джейн  хватило  благоразумия  поправиться,  вместо того чтобы почувствовать себя хуже и  портить  общую  радость.  Берчи  уезжали, выражая искренние сожаления, а  "маленькие  миссионеры"  утопали  в  слезах  и  клялись  Ребекке  в  вечной  дружбе.  Прощаясь,  она  вручила  им  стихотворение, сочиненное ею перед завтраком. 

  К МЭРИ И МАРТЕ БЕРЧ 

Нет, не средь льдов гренландских,

Не в Африки песках,

Вы родились на чудных

Сирийских берегах. 

Там ярко солнце светит,

Полно все красоты,

И вы росли там, дети,

Как южные цветы. 

Жить можно б без печали,

Но есть одна беда:

О Боге не слыхали

Там люди никогда. 

И нужно поскорей нам,

За совесть, не за страх,

Помочь миссионерам

В их праведных трудах. 

Ребекка Ровена Рэндл 

Легко догадаться, что визит миссионеров  в  Риверборо  не  остался  без  довольно далеко идущих последствий. Сами мистер и миссис Берч  вспоминали  о  нем как об одном из наиболее приятных событий их полугодового пребывания  на  родине. Для жителей Риверборо он послужил темой очень оживленных  дискуссий,  с доводами, опровержениями, предположениями, убеждениями,  воспоминаниями  и  пророчествами. Дьякон Милликен  пожертвовал  десять  долларов  на  обращение  сирийцев в конгрегационализм[28], и миссис Милликен даже  захворала  ненадолго  из-за такой необдуманной щедрости своего мужа.