Ребекка с фермы Солнечный Ручей

В эту пятницу она на мгновение  опустила  лицо  в  цветущую  герань  на  подставке для цветов,  выбрала  в  одном  из  книжных  шкафов  "Ромолу"[35] и  опустилась на сиденье у окна со вздохом  безмерного  удовлетворения.  Иногда  она все же взглядывала на часы, хорошо помня тот день, когда  она  настолько  увлеклась "Давидом Копперфильдом", что всякая мысль  о  поезде  в  Риверборо  совсем вылетела у нее из головы. Встревоженная Эмма-Джейн не решилась уехать  без нее и прибежала со станции искать ее у мисс  Максвелл.  Был  еще  только  один вечерний поезд, и шел он до городка, расположенного  в  трех  милях  от  Риверборо, так что девочки явились, каждая  в  свой  дом,  когда  уже  давно  стемнело, после утомительной прогулки в метель.

Ребекка читала уже полчаса, когда, взглянув в окно, увидела две фигуры,  которые появились на тропинке, ведущей к дому от леса. Узел  ярких  волос  и  кокетливая шляпка могли принадлежать единственной  особе,  и  ее  спутником,  когда пара приблизилась, оказался не кто иной, как  мистер  Аладдин.  Хальда  изящным движением приподнимала юбки и выбирала безопасное  место  для  своих  ботинок на высоких каблуках, щеки ее пылали, глаза  под  черно-белой  вуалью  сверкали.

Ребекка соскользнула со своего наблюдательного пункта у окна на  коврик  перед ярким камином и опустила голову на сиденье большого кресла.  Она  была  испугана бурей,  поднявшейся  в  ее  душе,  той  неожиданностью,  с  которой  налетела эта буря, так же как и необычностью совершенно нового чувства.  Она  вдруг ощутила, что для нее невыносимо  уступить  свою  долю  дружбы  мистера  Аладдина Хальде - Хальде, такой живой, бойкой и хорошенькой, такой веселой и  находчивой, такой общительной. Ребекка всегда с радостью соглашалась на  то,  чтобы Эмма-Джейн была участницей этих дорогих ей,  Ребекке,  отношений.  Но,  возможно, сама того не сознавая,  она  чувствовала,  что  Эмма-Джейн  всегда  являлась лишь второстепенным объектом внимания мистера Аладдина. Однако  кто  была она сама, в конце концов, чтобы надеяться всегда быть первой?

Неожиданно дверь бесшумно отворилась, и  кто-то,  заглянув  в  комнату,  произнес:

- Мисс Максвелл сказала мне, что я найду здесь мисс Ребекку Рэндл.

Ребекка вздрогнула при звуке этого голоса и, вскочив на ноги,  радостно  воскликнула:

- Мистер Аладдин! Я знала, что вы в Уэйрхеме, но боялась,  что  вы  не  найдете времени, чтобы зайти повидать нас.

- Кого это "нас"? Теток здесь нет, не правда ли? А, ты имеешь  в  виду  дочь богатого кузнеца, чье имя  я  никак  не  могу  запомнить.  Она  тоже  в  Уэйрхеме?

- Да, мы живем с ней в одной комнате, - ответила Ребекка,  решив,  что  прозвучало дурное предзнаменование и  для  нее  самой,  если  он  забыл  имя  Эммы-Джейн.

Комнату окутывал мягкий сумрак, в камине весело  потрескивал  огонь,  и  они долго беседовали,  пока  прежнее  сладкое  ощущение  дружбы  и  близкого  знакомства не вернулось незаметно в душу Ребекки. Адам не видел ее несколько  месяцев и хотел узнать от нее о школьных делах, как они выглядят с ее  точки  зрения; до этого он уже поинтересовался ее успехами у мистера Моррисона.

- Ну, моя маленькая мисс Ребекка, - сказал он  наконец,  поднимаясь  с  кресла. - Мне пора  думать  о  поездке  в  Портленд.  Завтра  там  состоится  собрание директоров железной дороги,  и  я  всегда  пользуюсь  этим  удобным  случаем, чтобы посетить здешнюю семинарию  и  дать  свои  ценные  советы  по  финансовым и учебным вопросам.

- Как это странно, что вы попечитель, - сказала Ребекка  задумчиво.  -  Почему-то я не могу это совместить.

- Вы на редкость умная юная особа, и я совершенно с вами  согласен,  -  ответил он. - Дело в том, - добавил он серьезно, -  что  я  принял  на  себя  обязанности  попечителя  в  память  о  моей  бедной  матери,  чьи  последние  счастливые годы прошли здесь.

- Это, наверное, было очень давно!

- Дай подумать... Мне тридцать два - только тридцать два, хотя кое-где  уже седина в волосах. Моя мать  вышла  замуж  через  месяц  после  окончания  семинарии, а умерла, когда мне было десять. Да, моя мать была  здесь  давно,  самой семинарии было тогда лет пятнадцать или двадцать. Хотите взглянуть  на  мою маму, мисс Ребекка?

Девочка осторожно взяла кожаный футляр и открыла его.  Перед  ней  было  простодушное,  свежее  бело-розовое  лицо,  такое  выразительное,  с   такой  доверчивостью во взгляде, что Ребекка была  тронута  до  глубины  души.  Она  показалась себе старой и опытной и смотрела на портрет с  чувством,  похожим  на материнское. Ей сразу же захотелось утешить и поддержать это нежное  юное  существо.

- О, какое милое, милое, как цветок лицо! - прошептала она.