Ребекка с фермы Солнечный Ручей

- И все же я верю, что ее  ждут  более  счастливые  дни,  -  продолжил  Адам. - Пока это должно оставаться в  секрете,  но  уже  решено,  что  ферма  миссис Рэндл будет куплена новой железной дорогой и на участке у  Солнечного  Ручья построят станцию. Миссис Рэндл получит шесть тысяч долларов, что, хотя  и не состояние, все же  даст  ей  триста  или  четыреста  долларов  годового  дохода, если она позволит мне вложить эти деньги в дело. Закладная на  землю  будет выкуплена, Ребекка сможет заработать себе на жизнь, и, как я  полагаю,  матери следует способствовать образованию старшего мальчика. Он  прекрасный,  целеустремленный юноша. Его нужно забрать с фермы и отправить учиться.

- Мы могли бы создать Агентство Покровительства Рэндлам с ограниченной  ответственностью, - задумчиво пробормотала мисс  Максвелл.  -  Признаюсь,  я  хочу, чтобы Ребекка добилась успеха в своей профессии.

- Я - нет, - сказал Адам не задумываясь.

- Конечно, вы не  хотите.  Мужчины  не  заинтересованы  в  том,  чтобы  женщины имели профессию. Но я знаю Ребекку лучше, чем вы.

- Вы лучше понимаете ее ум, но отнюдь не ее сердце. Сейчас вы смотрите  на нее как на чудо-ребенка, я думаю о ней скорее как о жемчужине.

- Ну, -  вздохнула  мисс  Максвелл,  тонко  улыбнувшись,  -  чудо  или  жемчужина, но даже если Агентство Покровительства Рэндлам начнет тянуть ее в  противоположных направлениях, она все равно не перестанет следовать за своим  святым.

- Это меня устраивает, - сказал Адам серьезно.

- Особенно если святой будет манить в  вашем  направлении.  -  И  мисс  Максвелл, подняв глаза, с вызовом улыбнулась.

Ребекка увидела тетю Миранду лишь спустя несколько дней после того, как  вернулась в кирпичный дом. В комнату к Миранде заходила  только  Джейн,  так  как больная упорно отказывалась допустить к себе кого бы то ни было, пока ее  лицо не приобретет обычный вид. Но дверь спальни всегда была  приоткрыта,  и  Джейн казалось, что сестре приятно слышать  легкие,  быстрые  шаги  Ребекки.  Сознание Миранды было теперь совершенно ясным,  и,  если  не  считать  почти  полной обездвиженности, она большую  часть  времени  не  испытывала  никаких  страданий и с нервной настороженностью следила за всем,  что  происходило  в  доме и за его пределами.

- Собрали ли паданцы в саду для яблочного  пюре?  Хорошо  ли  уродился  картофель на холмах?  Цвела  ли  уже  кукуруза?  Скосили  ли  верхние  луга?  Вывесили ли  везде  липкую  бумагу  от  мух?  Есть  ли  муравьи  в  молочне?  Предлагали ли дрова? Прислал ли банк купоны?

Бедная Миранда Сойер! Даже у той великой черты, что разделяет  жизнь  и  смерть, когда тело, пораженное болезнью, более не  подчинялось  ее  железной  воле, она оставалась все той же: никакие неземные видения не  проносились  в  ее уме, ничего не было в нем, кроме мелких  тревог  и  низменных  забот.  Не  сразу может душа заговорить с Богом, как бы ни был Он близко. Хотя  духовное  сознание быстро постигает те истины, в которых нуждается, но если  небесному  языку так никогда  и  не  научиться,  бедной  душе  приходится  пользоваться  словами и выражениями, на которых она выросла и  которыми  пользовалась  изо  дня в день. Бедная  мисс  Миранда!  Узница  в  тюремных  стенах  собственной  натуры, слепая перед лицом откровения, ибо никогда не пользовалась  духовным  зрением, глухая к ангельским голосам, ибо никогда не  пользовалась  духовным  слухом.

Пришло утро, когда она  наконец  попросила  позвать  Ребекку.  Дверь  в  затемненную комнату больной отворилась, и на фоне солнечного света появилась  Ребекка с букетиком душистого горошка в  руках.  Бледное,  с  заострившимися  чертами лицо Миранды в обрамлении  ночного  чепца  казалось  изможденным,  а  неподвижное тело под покрывалом вызывало жалость и сострадание.

- Входи, -  сказала  она.  -  Я  еще  не  умерла.  И  будь  добра,  не  замусоривай постель этими цветами.

- О нет! Я поставлю их  в  стеклянный  кувшин,  -  сказала  Ребекка  и  отвернулась к  умывальнику,  пытаясь  овладеть  голосом  и  удержать  слезы,  наполнившие глаза.

- Дай мне взглянуть на тебя. Подойди ближе! Какое на  тебе  платье?  -  спросила тетка слабым, надтреснутым голосом.

- Голубое, ситцевое.

- Твое кашемировое не выцвело?

- Нет, тетя Миранда.

- Ты держишь его в темном шкафу,  вывернутым  наизнанку,  как  я  тебе  говорила?

- Всегда.

- Твоя мать варила варенье?

- Она не написала.

- Она всегда умела писать письма так, чтобы ничего в них  не  сказать.  Что сломал Марк, с тех пор как я заболела?

- Совсем ничего, тетя.

- Что это с ним? Неужели обленился? Каким растет Джон?

- Он будет лучшим из всех нас.

- Надеюсь, ты не стала делать все в кухне кое-как, оттого что меня там  нет. Ты обдаешь кипятком кофейник и ставишь его вверх дном на подоконник?

- Да, тетя Миранда.

- Только и слышу, что "да", и от тебя, и от Джейн, - простонала тетка,  пытаясь подвинуть свое оцепенелое тело, - но все время, пока я лежу здесь, я  знаю, что дела идут не так, как мне хочется.