Ребекка с фермы Солнечный Ручей

Ребекка бегом спустилась вниз с холма, чтобы принести  последнее  ведро  воды из источника. Поднимая ведро из  хрустальных  глубин  и  вглядываясь  в  пламенеющую красоту осеннего  пейзажа,  она  заметила  группу  землемеров  с  инструментами.  Они  делали  замеры  и  прокладывали  свои  линии,   которые  пересекали Солнечный Ручей в ее любимом месте, где лежала Зеркальная Заводь,  ясная и безмятежная, с желтыми  листьями  на  поверхности  воды,  такими  же  яркими, как и искрящийся песок на дне.

Ребекка затаила дыхание. "Время пришло, - подумала она. - Я прощаюсь  с  Солнечным Ручьем, и золотые ворота, которые почти сомкнулись в тот последний  день в Уэйрхеме, теперь закроются навсегда. Прощайте, дорогой ручей,  холмы,  луга! Вы тоже увидите настоящую жизнь, поэтому будем надеяться и скажем друг  другу на прощание: 

                          Друг мой, надейся и жди,

                           Счастье твое впереди. 

Уилл Мелвилл тоже видел землемеров и слышал утром на почте в Темперансе  о сумме, которую миссис Рэндл предположительно  получит  от  железнодорожной  компании. Он был в отличном настроении  по  случаю  собственных  значительно  улучшившихся перспектив, так как его ферма была расположена  таким  образом,  что ее стоимость благодаря новой железной дороге возрастала.  У  него  также  было легче на душе оттого, что семья его жены не будет  больше  пребывать  в  страшной нищете у самого его, так сказать, порога. Да  и  Джона  можно  было  теперь поторопить и поставить во главе семьи на несколько  лет  раньше,  чем  ожидалось, так что мужу Ханны приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не  засвистеть от радости, пока он вез Ребекку на станцию в Темперанс. Он не мог  понять печали на ее лице, молчания и слез, время от  времени  катившихся  по  щекам. Ханна всегда отзывалась о своей тете Миранде как о  сварливой  скупой  старухе, которая не  станет  потерей  для  мира,  когда  бы  ни  решила  его  покинуть.

- Не унывай, Бекки! - сказал он, когда оставлял ее на станции. - Когда  вернешься, твоя мать уже будет сидеть.  А  потом  всей  семьей  переедете  в  какой-нибудь хорошенький домик, туда, где ты найдешь работу. Дела больше  не  будут так плохи, как в прошедшем году. Мы с Ханной так думаем. - И он уехал,  чтобы сообщить новости жене.

Адам Ладд находился в здании станции и сразу же подошел к Ребекке,  как  только она появилась в дверях, совсем не похожая на обычно  живую  и  полную  бодрости Ребекку.

- Принцесса печальна в это утро, - сказал  он,  взяв  ее  за  руку.  -  Аладдин должен потереть свою волшебную лампу, тогда появится  джинн  и  вмиг  осушит эти слезы.

Он говорил весело, думая, что ее огорчения связаны с тем,  как  обстоят  дела на Солнечном Ручье, и был уверен, что может быстро вернуть на  ее  лицо  улыбку, сообщив о продаже фермы и о той значительной сумме, которую  получит  ее мать. Он собирался также сказать, что,  хотя  ей  придется  покинуть  дом  детства, не стоит грустить, так как это слишком глухое и  уединенное  место,  совсем не подходящее для нее или ее одинокой матери с тремя младшими детьми.  Ему казалось, он  слышит  ее  слова  так  же  отчетливо,  как  если  бы  они  прозвучали вчера: "Ничто не заменит человеку фермы, где он жил  в  детстве".  Ему казалось, он видит забавную маленькую  фигурку,  сидящую  на  крыльце  в  Северном Риверборо, а  затем  исчезающую  в  кусте  сирени  после  получения  памятного заказа на триста кусков "Пунцового" и "Белоснежного".

Но из нескольких слов он быстро понял, что горе ее иного рода. К глазам  ее все время подступали слезы, она была такой рассеянной,  такой  печальной,  что он мог  только  выразить  ей  свое  сочувствие  и  попросить  позволения  посетить в ближайшее время кирпичный дом, чтобы  самому  увидеть,  как  идут  дела.