Ребята и зверята

— А ты, Петя? Ты ведь понимаешь в ишаках?

Петя этого только и ждал.

— И то, помочь разве вам? Тоже, главное, пошли и мне не сказались. Да тут бы вас одних враз ободрали. И ишака бы вам подсунули какого-нибудь больного.

Услыхав о таких страхах, мы сразу присмирели:

— Вот хорошо, Петя, что ты подоспел во-время. Как ты замечательно кстати всегда попадаешься, правда.

И мы все вместе принялись бродить по базару.

— Ишак продается?

— Продается.

— Сколько?

— Десять рублей.

— Отдавай за три.

— Пошел вон, дурак!

Петька торговался бойко, и по его адресу то-и-дело раздавалась ругань.

— Петька, вон еще, смотри — черный большой ишак. Вот бы нам такого…

— За сколько продаешь?

— Семь рублей.

— А вы за шесть с полови…

Петька разозлился и закричал на Соню:

— Если ты будешь вылезать, я уйду совсем, тогда делай сама, как хочешь! — Соня прикусила язык, и он снова обратился к казаку — Красная цена твоему ишаку четыре рубля.

— Ну, ладно, бери.

Соня с готовностью раскрыла кулак.

— Постой, да постой же ты, Сонька! Успеешь высунуться со своими деньгами. Нужно его еще попробовать. Может, он и копейки не стоит.

— И это верно. Ну, садись на него, Петька, посмотрим, хорошо ли он бегает.

Мы расселись поодаль на земле, а Петька взгромоздился на ишака, чтобы проскакать перед нами. Но ишак оказался хромой.

Опять начались наши скитания по базару. Мне приглянулся маленький серенький ишачок, грустно стоящий в стороне под двумя огромными вязанками хворосту. Они были прикреплены к бокам, и поднимаясь почти от земли, совершенно закрывали его.

Стоит целая копна хворосту, а из-под нее выглядывает серенькая головка с большими умными глазами и мягкими, бархатными ушками.

Мы долго не спрашивали про него: решили, что этот ослик, дверное, не продается. И вдруг… продается.

— А за сколько?

— За восемь рублей отдам.

Тут пять разных голосов принялись наперебой упрашивать хозяина, чтобы он уступил. Уж как мы его уговаривали, как упрашивали! Петька раз десять хлопал его по корявой ладони. Наташа ласково заглядывала ему в глаза, а Соня все твердила:

— Шесть с половиной, а? Ладно, а?

И вот с ишака сняли тяжелые вязанки, и нам был торжественно вручен конец веревочного недоуздка.

Дорога домой нам показалась гораздо короче. Мы все разом громко говорили и смеялись без всякого повода.

— Привели, привели! — закричала Соня, забегая и распахивая ворота.

Петька шел впереди. Я и Юля вели ишака под уздцы, а Наташа сидела на нем верхом.

Наша покупка всем очень понравилась. Оказалось, что мы купили не ишака, а ишачиху.

— А это еще лучше. В хозяйстве ишка — самое хорошее. И сколько маленьких ишачков будет у нас от нее!

Ишка была очень молоденькая, чуть, может, постарше года. И совсем маленькая — с годовалого теленка, только подлиннее. Туркестанские ишачки вообще маленькие: не выше аршина с половиной от земли.

Ишка стояла перед крыльцом и аппетитно хрустела черствыми коржиками, которые с рождества приберегла для нее Наташа. А мы все разглядывали и прихорашивали ее.

Она была серенькая, как мышь. На хвосте пушистая кисточка. От хвоста до самых ушей, вдоль всей спины шла яркая черная полоса и перекрещивалась с другой такой же полосой на плечах. Коротенькая стоячая курчавая гривка и длинные подвижные ушки были тоже темные. А низ живота, мягкий, атласный нос и губы были белого цвета.

Мы повыдергали у нее из хвоста и гривы комья репьев и расчесали шерсть щеткой и скребницей.

Ишка принарядилась и стала еще милее. На лбу у нее росла до самых глаз густая шерстка. Ишка взглядывала из-под нее как будто исподлобья.

Потом мы отвели ее в сад. Выбрали местечко с самой лучшей травой и пустили ее пастись.

Ишка пощипала немного травку, оглянулась на нас и, закачав в такт головой, решительно отправилась на самые задворки. Это было очень непривлекательное место. Там находилась мусорная яма, росла высокая крапива, полынь и колючка-чертополох.

Мы в недоумении пошли за Ишкой. А она сорвала большущий лист чертополоха и принялась его жевать.

— Отберите скорей! — испугалась Наташа. — Ах ты, несчастная Ишка! Заколют ее теперь изнутри эти колючки…

Мы бросились отнимать. Но Ишка рассердилась, прижала уши к затылку и мотнула головой в нашу сторону.

— Подождите! — Соня побежала к отцу узнать, что это с Ишкой. Уж не хочет ли она отравиться колючкой?

Вернувшись, она растолкала всех и сказала:

— Оставьте животное поступать так, как оно хочет. Оно никогда не съест того, что ему вредно. Ишаки живут в жарких странах, где солнце выжигает траву, а колючки этой там видимо-невидимо. И она вовсе не такая плохая. Она сочная и вкусная. Об иголках тоже не беспокойтесь: Ишка не уколется.

Соня объяснила все это так важно и умно, точно знала сама. С нами было много соседских ребят, и все слушали ее, раскрыв рты. Мне стало невтерпеж.

— Форсунья ты, Сонька. Главное, только что все это узнала, а тоже — вылезает… И про жаркие страны… Какая же у нас жаркая страна?

Но тут, верно от злости, мне сделалось так жарко, что вспотели даже волосы.

Над мусорной ямой гудели шмели и мухи. Ишка подымала облака пыли, катаясь на куче золы.