— И где только у этих горожан мозги помещаются? Да разве дикий олень когда-нибудь сунет голову прямо в палатку к вам? Эх вы, натуралисты!
По счастью, натуралист был таким замечательным стрелком, что, даже стреляя в упор, не попал Мишке в лоб, а прострелил насквозь рог и отбил отросток, который висел теперь на кусочке кожи.
Отец перенес Мишку на более ровное место, засучил рукава и принялся за операцию.
Натуралист принес свою походную аптечку, сам сбегал за водой для Мишки и вообще старался загладить сделанное зло.
Мишке отпилили отросток. Он страшно кричал и бился. Кровь била такой сильной струей, что забрызгала дерево, растущее в четырех шагах.
Наконец все было сделано. Рану залили лекарством. Мишка в полном изнеможении опустил голову и, казалось, потерял сознание.
Всю ночь он пролежал на том же месте, под навесом из парусины, жалобно стоная.
Но на другой день он смог уже встать и с помощью отца добрался до дому.
Рога в этом году были у него неровные: один как следует, а другой — коротенький и простреленный насквозь.
Мы думали, что у него так и будут всегда неодинаковые рога, но ошиблись.
Следующей весной Мишка сбросил рога, и у него к июлю они выросли снова, прекрасные, тяжелые, ветвистые.
Мишке шел уже пятый год.
Этим летом Мишка особенно отличался. Как только в садах, окружавших дачи, созрели фрукты, он по целым неделям начал пропадать там.
Он спускался далеко по дороге к городу и, облюбовав местечко, перепрыгивал через забор, захватывал губами осыпанную яблоками ветку и тряс ее. Яблоки градом сыпались на землю.
А Мишка, подобрав всего две-три штуки, принимался за новое дерево.
Он не столько съедал, сколько портил.
Увидав поутру массу ещё недозрелых фруктов, которые валялись под деревьями и были совершенно побиты и испорчены, садовники приходили в бешенство.
Они узнали, что марал принадлежит нам, и стали являться к нам с жалобами.
— Что же я могу сделать? — беспомощно говорил отец.
Он пробовал запирать Мишку за загородку и строго наказывал его, но Мишка был свободолюбивым животным, и наказания не помогали.
Мы каждую минуту ждали все новых известий с «театра военных действий», как в шутку называл сады отец.
И действительно, известия о Мишкиных подвигах не замедляли получаться: вчера он отколотил ребят каких-то новоселов, сегодня утащил и пожевал платье, третьего дня, танцуя где-то на земляной крыше погреба, провалил ее и, обрушившись в погреб, перебил крынки с молоком.
— Ну и фрукт! Ведь это же форменный разбойник, — сокрушались отец и мама.
Наконец, жестоко выдранный кем-то, Мишка присмирел и стал держаться ближе к дому.
Мы вздохнули свободнее, но не надолго.
Однажды Мишка заявился домой и принес на рогах огромный хомут со шлеей. Он, наверное, увидал его у распряженного воза и принялся бодать. Просунул рога, а вытащить обратно не смог и, испугавшись, примчался вместе с ним.
Когда он влетел домой с таким украшением на голове, поднялся дружный хохот.
Хомут сняли. Сделали о нем объявление, но хозяин почему-то не явился за ним. Так этот хомут и остался у нас и впоследствии очень пригодился в хозяйстве.
Такое же происшествие случилось несколько недель спустя. На этот раз Мишка вновь посетил своего отшельника и унес на рогах его шубу.
Мы работали около дома и вдруг увидели такую картину: по дороге к кордону важно выступает Мишка, неся на высоко поднятой голове тяжелый меховой тулуп, а сбоку рысью бежит отшельник, изрыгая проклятия по адресу Мишки.
Мишку загнали во двор, отобрали у него шубу и отдали хозяину. Он с ненавистью посмотрел на Мишку и ушел, пожелав ему поскорее подохнуть. Но Мишка и не подумал дохнуть, а процветал попрежнему.
Мы вырастали бок-о-бок с Мишкой и постепенно перестали его бояться. Когда он терял рога и становился беспомощным, мы жалели его, баловали и незаметно привыкали чувствовать себя его покровителями.
Поэтому, когда рога появлялись снова и Мишка пробовал показать нам свою силу, мы, вместо того чтобы удирать, хлопали его по крупу и прикрикивали:
— Но, нн-о, дурень! Не зазнавайся!
Зато чужие боялись его и моментально обращались перед ним в бегство. Их Мишка всегда догонял и лупил в полное свое удовольствие.
Однажды в горы приехала гулять большая компания городских нарядных барышень и кавалеров. Они разбрелись по лесу.
Одна парочка уселась, весело болтая, под елью. Вдруг барышня оглянулась и увидела идущего на них Мишку.
— Ай, ай, убьет! Ой, подходит уже! Что делать?
С отчаянным визгом барышня подбежала к развесистому дереву, ухватилась за нижнюю ветку и повисла на ней.
Кавалер решил защищаться. Он махнул на Мишку фуражкой, думая, что тот испугается и уйдет.
Мишка поднял голову, высунул язык и зашипел.
Храбрый молодой человек швырнул в него еловой шишкой, но, когда Мишка шагнул вперед, он вдруг повернулся и во весь опор подрал вниз с горы.
Тогда Мишка обратил внимание на барышню.