Ребус

Сначала выпускали привилегированные вагоны, и семья богатых эритровых плантаторов в сопровождении охранного кота с гомоном прошествовала мимо Дитра. Мать семейства украсила голову сухим венком из эритры, а ее взрослая дочь вела на поводке водосвинку. Шествие замыкали две пожилые родственницы и охранный кот. Дитр вспомнил, как отец Виаллы жаловался на то, что ему не дают работать с эритрой, хотя он был высокоранговым инженером по сельскому хозяйству. «Это потому что ты мужчина, пап, – со смехом говорила Виалла, – эритровые магнатки в один голос заявляют, что мужчины от растения звереют куда пуще нас, поэтому тебя никогда туда не примут». Она предложила отцу бодрящей настойки, которую как раз и делали на эритре, и папаша пригрозил ей кулаком, отчего Виалла еще сильнее зашлась смехом.

Следом за пассажирами привилегированных вагонов пошел первый класс, сплошь пестрея чиновничьими и военными мундирами. Из второго вывалились группка осоловелых глашатаев и еще несколько весьма бледных командировочников. Дитр всматривался в третий класс, стараясь не упустить Лирну Сиросу.

Он не знал, как она выглядит, потому что не видел ее портретов. Но он полагал, что платье, вопреки моде, она носит длинное, потому что других платьев женщины Чистой Коммуны попросту не знали. И если его современницы выбирали длинные юбки из удобства, то сектанты обязывали своих женщин «скрывать свое нечистое тело, дабы не вводить во грех мужчин». Волосы Лирна Сироса наверняка носила распущенными, как Виалла. Но Виалла гордилась своими волосами, а еще они у нее были тяжелые, и от причесок у нее болела голова. У Лирны Сиросы на шее был шрам, как и на скуле – и поэтому стоит полагать, что волосы будут закрывать ее лицо.

Женщина блеклого вида в бедном платье из ткани, которую обычно не используют для пошива одежды, поеживаясь от наступающих холодов, плелась в самом конце ручейка пассажиров третьего класса. Дитр постарался как можно мягче привлечь ее внимание, но она все равно перепугалась.

– Госпожа Сироса? – спросил он вздрогнувшую женщину.

Она посмотрела на него своими пустыми светлыми глазами и неуверенно кивнула. Дитр понял, что слово «госпожа» ей не привычно.

– Я бы хотел проводить вас на гостиный двор, чтобы вы смогли отдохнуть с дороги, – продолжил Дитр, понимая, что за этим последует. Женщина отшатнулась, скрещивая худые руки на груди, словно стремилась от него защититься. – Я понимаю, как это звучит, – быстро добавил шеф-следователь. – Но я ничего такого не имею в виду. В вашем положении и ситуации… Я просто хочу помочь.

– Вы лжете, – прошептала она, и вдруг ее глаза перестали быть пустыми, они зажглись всемирным огнем и посинели как звездное небо. – Вы от них, это они вас прислали…

– Нет, я не лгу, – выдавил Дитр, чувствуя, как вокруг него трещит и сияет страх этой женщины. – Вы же сама это знаете.

Она тяжело и глубоко дышала, но страх таял, отступая перед всемирным спокойствием шеф-следователя. Дитр предложил ей локоть, и она взялась за него своей слабой и мозолистой ладонью. Они направлялись в Циркуляр Артистов.

Дитр снял ей комнату с односпальной кроватью и заказал поесть. Пока она отсыпалась, он ходил по делам, а вернувшись, обнаружил, что Лирна Сироса уже проснулась и приняла ванну. Она снова была в своем жалком платье, но волосы не казались такими печальными, хоть она и по-прежнему старалась как можно сильнее занавесить ими лицо. Она не была красива, как не может быть красивым никто после стольких лет истязаний. Она была прямой противоположностью цветущей Виалле, счастливой от того, что скоро у нее родится девочка, которая будет носить платья с юбками-колокольчиками. Лирна Сироса впитала в себя столько всемирного несчастья, что ее хватило бы на порождение десятка нравственных уродов, а не одного лишь Рофомма Ребуса.

– Почему вы? – спросил Дитр, подсаживаясь к ней. – Почему ваша Коммуна выбрала именно вас?

– Они многих выбирали, – Лирна уклончиво дернула плечом.

– Но до таких изрядных сроков смогли дотянуть только вы.

Лирна пробормотала что-то вроде «старая гралейская кровь» и горько усмехнулась, отчего ее неказистое лицо стало еще менее пропорциональным. Дитр в упор смотрел на нее, даже не пытаясь поставить над ней контроль, потому что она бы мигом его уничтожила. Наконец она заговорила. Удивительно, но для столь страдающего существа рассказывала она вполне складно, хоть и с обреченностью.

Началось все звездной ночью, когда казнили ее маму. Мама была образованной, но одному всевышнему известно, почему она согласилась вступить в Коммуну следом за отцом.

– Нет никакой всевышней сущности, Лирна, – сказал Дитр. – Если вы хотите сказать «всемир», так и говорите. Вы ушли от мракобесов, и больше никто не заставит вас жить под воображаемым кукловодом.

– Конечно, нет, – кивнула она. – Всевышнего изобрели такие, как Клеэ, наш Скотовод, чтобы у них было нравственное право управлять другими.