Речные разбойники

«Ценности империи уже давно перестали совпадать с твоими собственными. И здесь все точно так же. Быть может, им это действительно только в радость. Добьешься успеха – и обретешь власть, чтобы все изменить».

Если она добьется успеха, то наверняка сумеет уберечь от казни и Лин Чжэня, и Фань Жуй. Если она добьется успеха, то сумеет оказаться при императорском дворе. Если она добьется успеха, то поможет защитить империю от захватчиков, грозивших уничтожить ее прежде, чем эту страну можно будет изменить: слова Цай Цзина об угрозе на севере произвели на нее сильное впечатление.

Если она добьется успеха, то получит доступ к власти, с помощью которой можно будет сделать империю демократичнее во всех отношениях и изменить облик страны так, как никто не смог бы себе представить.

Лу Цзюньи всегда верила в прогресс.

Но, занимаясь абстрактными разглагольствованиями на тему значимости инноваций, она и подумать не могла, что однажды ей придется стоять посреди огромного расчищенного двора в самом сердце города и испытывать новое оружие на живом человеке.

Она держала поднос с божьим клыком в руках, осторожно, чтобы ненароком не коснуться его. Фань Жуй находилась подле нее, а сопровождающие ее охранники дежурили позади.

– Ты уверена, что мы все сделали правильно? – этот вопрос Лу Цзюньи уже неоднократно задавала в различных вариациях.

– Раскачивается, а не колеблется, – ответила Фань Жуй, кивая. – Ох, да, весьма-весьма. Металлы сдерживают энергию, уменьшают нагрев…

– Все как с обычным божьим зубом? – не унималась Лу Цзюньи. Она продолжала беседу с Фань Жуй, поглядывая на мужчину, стоявшего чуть поодаль, в центре двора, добровольца, которого прислал к ним Цай Цзин. Две кисточки на его форме говорили о том, что он был командиром гарнизона.

– Насколько ты уверена?

– В жизни вообще нет места уверенности, – любезно ответила Фань Жуй. – Пусть горит! – И вновь залилась смехом.

О таких ее выходках Лу Цзюньи никогда не упоминала в докладах Цай Цзину.

Она была бы рада иметь больше гарантий, но не могла придумать других мер предосторожности. Сначала она попросила Фань Жуй продемонстрировать данный метод на необработанном камне гунши, и тогда Лу Цзюньи дотошно, даже с некоторой нервозностью, задокументировала снижение реактивности камня при покрытии его различными тяжелыми металлами. Занятно, но лишь некоторые из металлов оказывали такое воздействие. Занятно и, откровенно говоря, весьма поразительно. Тогда Фань Жуй провела то же испытание с сурьмой, и камень, жидкость и сам чан застыли в процессе, а после рассыпались в пыль от первого же прикосновения.

Лу Цзюньи провела столько наблюдений, насколько у нее только хватило духу, и передала графики остальным ученым, чтобы те вычислили закономерности и свели результаты. Были учтены все попытки приблизиться к пониманию процесса, прежде чем эти данные оказались в руках советника.

Она знала: как только она передаст их ему, он заявит, что все готово. Что медлить больше нельзя и нужно проводить первое испытание.

Она ожидала, что он, скорее всего, придет сюда сегодня, и не смогла скрыть нервозного облегчения, когда он не явился. Быть может, решил не рисковать собой вблизи от места испытания, которое грозило сровнять с землей все здание.

Так или иначе, ее облегчение было бессмысленным. Если они потерпят неудачу и если Лу Цзюньи переживет эту неудачу, его отсутствие станет лишь отсрочкой наказания, но не смягчит его. Если они потерпят неудачу… Лу Цзюньи старалась не думать, как сделает доклад об этом. Звучит глупо, однако она испытывала не только страх и опасения, но и энтузиазм. Как бы отчаянно она ни стремилась избежать гнева Цай Цзина, она также хотела ощутить удовлетворение, доложив ему об успехе.

Вот глупость. Подобные полеты фантазии приведут лишь к гибели. Она должна оставаться предельно осторожной и сдержанной и не забывать о жизнях, которые ей не принадлежали, но которые зависели от нее, начиная с мужчины, стоявшего посреди этого двора.

Но если просто стоять здесь в бездействии, то это тоже едва ли улучшит ситуацию.

Лу Цзюньи направилась к дюжему командиру впереди. Стоило ей приблизиться, как он тут же выпрямился и вежливо поприветствовал ее, резко выкрикнув слова уважения.

– Как вас зовут, офицер? – спросила она его.

– Госпожа, мой фамильный знак – Вэнь. Я полностью к вашим услугам.

– Вас проинформировали о том, какие опасности ожидают вас сегодня? – Ей нужно было в этом убедиться.

– Я должен буду овладеть божьим зубом, который сочли нестабильным. Если добьюсь успеха, то смогу использовать его на благо империи, а коли судьба распорядится иначе – умру.

Лу Цзюньи колебалась, думая, ч ' то бы еще спросить или сказать, чтобы эгоистично заглушить собственные этические сомнения.

– Если бы я сказала вам, что мы можем что-нибудь придумать, чтобы отложить это…