Речные разбойники

У Юн испытывал покалывание в кончиках пальцев. Самая приятная часть в их деле – то предвкушение, когда противник уже обведен вокруг пальца, но еще об этом не знает, награда практически перед глазами, но еще не в руках… И неважно, были ли то победа в сянци или же бочки с драгоценностями и слитками, которые они собираются умыкнуть из-под носа у одного из самых могущественных людей империи.

У Юн вновь прокрутил в голове план, соотнеся каждое возможное препятствие с соответствующим вариантом решения, пока все они не были учтены. Одно из них предполагало привлечение в команду Линь Чун, другие – дополнительные, заранее заготовленные… Все непредвиденные обстоятельства были учтены, и для каждого из них заготовлены меры противодействия.

Очень напоминало игру в сянци, а это вправду куда лучше ночных забав. У Юн не мог взять в толк, как другие могут отказывать себе в таком восхитительном удовольствии.

Прежде чем снискать славу в Ляншаньбо, У Юн долгое время утолял свою зависимость от этого различными загадками и стратегическими играми, а также ораторским искусством, а еще частенько убеждал других последовать странным прихотям, просто чтобы увидеть, что из этого может получиться. Он всегда двигал фигуры на доске, приближая их к победе.

– Я вам обоим доверяю, – сказала Сун Цзян, – но все-таки хочу спросить кое о чем. Расскажи-ка мне о Линь Чун.

У Юн знал, ч ' то имела в виду Сун Цзян. В боевых навыках Линь Чун сомнений не было, но вот ее преданность…

Разумеется, в ее доблести тоже никто не сомневался. Но ее строгие моральные принципы не всегда вязались с довольно серой моралью Ляншаньбо.

Неважно. Для У Юна это просто было очередной трудностью. Присутствие среди них Линь Чун тоже могло оказаться весьма полезным, а у У Юна было много планов, которые осуществились бы скорее, если фигура Линь Чун окажется на доске; но для этого их наставник по боевым искусствам должна воспринимать себя как полноценного члена их коллектива, а не проявлять двойную лояльность к кому-то вроде Ван Лунь.

Это можно было устроить. К счастью, У Юну всегда были по вкусу трудности.

Два длинных пальца перевернули короля на стороне Сун Цзян, и черная фигура блеснула в знак поражения.

– Не тревожься, мы готовы ко всем непредвиденным обстоятельствам.

Глава 11

– Готово, – сказала Фань Жуй и хихикнула, убрав руки от чашки. – Готово! Ну, точь-в-точь людские души, закованные на веки веков в лед, без возможности когда-либо возродиться, – ее тонкую морщинистую ухмылку сменило ликование, которое сопровождавшие ее охранники видеть не могли: на одной из полок над их головами с грохотом и вспышками начали сами по себе взрываться минералы.

Те тут же подскочили и закричали, тыкая копьями во все стороны.

Лу Цзюньи подняла руку, успокаивая их. Дым повалил с почерневшей полки, вмиг распространив тошнотворный запах. Фань Жуй закрыла лицо руками, она не на шутку развеселилась.

– Эти минералы… очень легко воспламеняются, – попыталась оправдать ее Лу Цзюньи, представив себе, какие ужасы сотворили бы с Лин Чжэнем, если бы узнали про шалость Фань Жуй. Было трудно говорить достаточно четко, чтобы ее могли расслышать за жутким смехом заклинательницы. – Бывает, что они взрываются сами по себе…

Хвала небесам, солдаты лишь с опаской покивали и выпрямились.

Лу Цзюньи оторвалась от своих алхимических расчетов и глянула на работу Фань Жуй. Осколок камня гунши, будущий божий клык, как его почему-то нелепо стали называть, плавал на дне раствора из тщательно перемешанных солей и минералов, а окружали его, словно холмы гору, куски темного металла. Да и сам божий клык блестел тускло, сродни металлу.

Это все безмерно поражало, пусть даже она знала о способностях Фань Жуй как заклинательницы, пусть наблюдала, как она часами напролет стоит над этими чашами с веществами, сосредоточившись на силе минералов внутри них. Снаружи со всех сторон надвигались тучи, гром раскатисто грохотал во тьме над тем местом, где она работала. Во внешних дворах дождь начал хлестать еще до того, как она закончила.

Ученые и монахи, работавшие за стенкой в другой части здания, наверняка терзались вопросами. Во всяком случае, некоторые из монахов точно должны были ощутить неподалеку силу навыков совершенствующихся…

Лу Цзюньи надлежало быть бдительной и не допустить, чтобы работа кого-нибудь из ученых показала их осведомленность о том, что ' стоит на кону. Из-за опасений она добавляла какие-то несущественные расчеты и испытания к необходимым, для того чтобы запутать следы и уберечь своих людей, чтобы те случайно не наткнулись на вывод, который спровоцирует Цай Цзина на действия. Защитить их – ее долг, и она должна его исполнить.

Слова советника звучали устрашающе, когда он отдавал приказ о том, чтобы правду об исследованиях знали лишь те, кто был незаменим. Лу Цзюньи пришлось попотеть, чтобы хотя бы Фань Жуй была посвящена в курс дела. Она по-прежнему оставалась единственной.

Даже Лин Чжэню не было дозволено знать.