Речные разбойники

Ян Сюн, Ши Сю и Ши Цянь оказались в Ляншаньбо после позорной череды краж, поджогов и убийств – преступления шли одно за другим, чтобы скрыть все, к чему успели прикоснуться загребущие руки Ши Цянь. И все то время они кричали при каждом удобном случае, что собираются пополнить ряды «великих сучек – героинь Ляншаньбо», до тех пор, пока вся округа от Сицзина до Хэнцзина не стала проклинать доброе имя Ляншаньбо. И пока стан Ляншаньбо не стал единственным местом, куда они могли податься.

Лу Да была о них невысокого мнения. Поливать дерьмом славу Ляншаньбо, угоняя скот и поджигая гостиницы! Ужасное оскорбление. Да разве такое под стать герою? Лу Да радела за то, чтобы за уши их отправить к судьям на съедение, которые заклевали бы их, точно стая ворон. Но разве кто-нибудь ее послушал? Пожалуй, ее переплюнула Чао Гай, поразив всех предложением выставить головы всей троицы на пиках в назидание другим, дабы больше никто не смел покушаться на славу Ляншаньбо.

– Наше доброе имя дороже золота, – заявила она. – Наше доброе имя – это все.

Лу Да не была до конца уверена в серьезности намерений Чао Гай. Но Сун Цзян с остальными вмешались, настояв на помиловании этой троицы и заявив, что тем нужно дать шанс, и если они окажутся среди правильных людей, их энергию можно будет направить в нужное русло.

Шанс? Да Лу Да была готова дать руку на отсечение, что Ши Сю семь раз пырнула ножом любовницу мужа Ян Сюн, да еще и служанке ее голову отрезала, а после попыталась все свалить на бедного продавца каши, которому не посчастливилось наткнуться на их тела. И это еще до того, как они сбежали, спелись с Ши Цянь и вместе стали промышлять кражами и поджогами.

И все же сестрица Сун была права, верно же? Здесь, в Ляншаньбо, можно было получить второй шанс. Будь иначе, куда бы еще тогда могли податься подобные Лу Да клейменые преступники, вне зависимости от того, сколь благородными были их мотивы? Три Блохи в ногах ползали, вымаливали прощение и давали все мыслимые и немыслимые клятвы, что перестанут воровать и убивать, если только это не послужит великой миссии Ляншаньбо. А теперь они, хоть и никто их не заставлял, отрабатывали боевые приемы, так что, кажись, сестрица Сун оказалась права.

Гора могла стать вторым шансом для каждого. Даже сестрица Линь и та, казалось, ко всем относилась одинаково и спуску на тренировках никому не давала.

Да только не были они одинаковы! Лу Да же была ее названой сестрой, да и убила не так много людей, как эти блошки. Или как Ли Куй, или как семейство Чжан, которые брали людей на паром лишь для того, чтобы потом выбросить тех за борт, или как Сунь Эрнян с Ли Ли, которые вообще человечиной не гнушались. Что ж, по крайней мере, Лу Да убивала только по очень весомым причинам.

У Юн был прав. Ей нужно было поговорить с сестрицей Линь, но куда она запропастилась? Лу Да развернулась и заковыляла от тренировочного поля обратно вверх по склону, угрюмо отгоняя от себя противную мошкару, которая так и жаждала присесть на ее вспотевшую кожу. Да куда на этой проклятой горе могла пойти Линь Чун?

Когда Лу Да подошла к хижине Чао Гай, она услышала голос сестрицы Линь.

– Это вновь случилось, – говорила она. – Но я не… Я думаю, что поступила неправильно.

Что случилось? Лу Да замедлилась и принялась вслушиваться.

– Расскажи, – мягко ответила Чао Гай.

– Ну, это случилось не когда я пыталась показать… не когда я была в состоянии боевой медитации. Да, честно сказать, я и не пыталась победить. Но я думаю, что ошибалась. Мне кажется, я чувствовала это все время, я просто… я все заставляла себя не обращать внимания. И я свыклась с этим. Воспринимала как постоянное жужжание мелких букашек над ухом. Когда сестрица Лу взялась за свой божий зуб… Я поняла, что это чувство никогда не исчезало.

– Что произошло, когда ты почувствовала его силу? – спросила сестрица Чао.

– Это было повсюду. У меня под кожей, в моей голове, и я просто не могла это игнорировать, но потом, когда она запечатала его силу, я поняла. Это никуда не делось. Это никогда не исчезало.

– Эта сила ни злая, ни неправильная, – сказала Чао Гай. – Это тебя беспокоит?

Лу Да подкралась к углу хижины и выглянула из-за него. Сестрица Линь с сестрицей Чао стояли на скалистом выступе позади на фоне чистого голубого неба. Горный ветер трепал косу Линь Чун и свободное, похожее на монашескую рясу одеяние Чао Гай.

Сестрица Линь глядела на небо. Чао Гай посматривала на нее, не нарушая воцарившуюся тишину.

– Сама не знаю, – наконец выдала сестрица Линь. – Что все это значит? Ты рассказала мне, что об этом думают заклинатели. Но… что думаешь ты?