Редактировать или удалить (СИ)

Ложь, произнесенная лишь для того, чтобы я прекратил донимать его расспросами. Да и вряд ли он рассчитывал на то, что я поверю. Что стало с родными того человека? Сбежали вместе с ним? Или же он не захотел подвергать их смертельной опасности, решив просто исчезнуть из их жизней? А что, если нет? Что, если все они были там, с ним, напуганные, не понимающие, что происходит? Разделались с ними так же беспощадно или не тронули? Они ведь ни в чём не виноваты и не должны расплачиваться за грехи других. От всех этих мыслей на душе стало гадко. Я неопределённо мотнул головой, отгоняя мельтешащие перед глазами кровавые иллюстрации.

- На твоём месте, я бы лучше о себе беспокоился, - безошибочно истолковал моё состояние брат. Раньше он приказывал мне, что делать, а теперь ещё и о чём думать? Блеск.

- Я не железный дровосек, у меня есть сердце.

А вот этого я никак не ожидал. Сначала Билл удивлённо вскинул брови, сжав губы, а затем взорвался громким хохотом, переполошив пассажиров, которые к этому времени уже успели понять, что долго на нас внимание лучше не задерживать.

- Да ты поэт! Может, начнёшь стихи писать? Могу даже парочку псевдонимов подкинуть. Правда, в голову только женские приходят, - продолжала ржать эта сволочь, теперь уже даже не стараясь убавить громкость. Казалось бы, я должен был уже давно привыкнуть к его оскорблениям и шуточкам ниже пояса, но… Как же он мне противен.

Когда смех утих, и по его лицу расползлась гадкая улыбочка из серии «хрен сотрёшь», он, наконец, заметил, что я всё ещё не проронил ни слова, продолжая сидеть с каменным лицом, чтобы ни одной мышцей не выдать своих истинных эмоций. А все мои старания подобного рода он ценил, и будь мы в другой обстановке, наверняка продолжил бы насмехаться, испытывая моё самообладание.

- Такой смешной, - прошептал он мне прямо в губы, едва их коснувшись. От следующих его действий я всерьёз усомнился, что мы сможем доехать до дома и не будем вышвырнуты за дверь, погоняемые разнообразными ругательствами. Билл съехал по спинке кресла, уложил голову мне на колени и вытянул свои длинные ноги на оставшиеся свободные сиденья.

- Ты в своём уме?! - зашипел я, охватывая салон быстрым суетливым взглядом в поисках любопытных глаз. То положение, в котором мы сейчас находились, могло вызвать приступ неконтролируемого воображения у молодых людей, и самый обыкновенный сердечный у пожилых, коих в автобусе было немало. Особенно если учесть, что голову брата не было видно из-за ряда передних сидений. Все свои опасения я и озвучил Биллу.

- Расслабься, сестрёнка, не все такие извращенцы, как ты. Я устал, и если не перестанешь ныть, сделаю так, что все их зарождающиеся подозрения превратятся в неопровержимые доказательства.

И тут же сделал ещё хуже – перевернулся на бок, разведя края моей крутки в стороны, и зарылся носом в складки свитера.

- Тёпленький, - констатировал этот гад с довольной рожей, ещё и обняв меня рукой за талию. Проворные пальцы забрались под одежду. Лениво скребя меня по спине, он так и лежал какое-то время без единого звука. Стоит отметить, что эти методичные поглаживания, так раздражавшие меня поначалу, постепенно начали мне нравиться. Стыдно признаться, но я даже расслабился и закрыл глаза от удовольствия. Если повезёт, мы доедем до дома в тишине и покое. Но часто ли мне везло в этой жизни?

- Твой Бог насмехается над нами. Он учит других милосердию, в то время как сам не чурается быть жестоким к своим якобы любимым детям. Но разве так поступает любящий родитель? Разве это признаки великой любви – заставлять своих чад страдать по собственной прихоти? Он вас всех ненавидит, Том. Ненавидит. Он играется с вами, как ему вздумается. Но даже самый непутёвый хозяин обращается со своими игрушками куда бережнее.

- О чём ты?

Брат лежал с закрытыми глазами и хмурился, будто невидимый свет слепил его даже через закрытые веки. На секунду я предположил, что он бредит во сне, но произносимые слова были слишком чёткими, чтобы усомниться в их осознанности. Не успел я задать ещё один вопрос, как ласковые пальцы, до этого времени царапавшие спину, впились в меня с такой силой, что я резко выгнулся и коротко простонал, скорее от неожиданности, чем от боли. С трудом преодолел желание сбросить с себя Билла, как надоедливую кошку, внезапно выпустившую когти. Что на него нашло? Он снова повозил лицом по моему свитеру, и замер, плавно выдыхая через рот тепло, которое тут же проникло под одежду, обжигая живот и распространяясь по всему телу. В такие моменты брат особенно пугал меня. И лучшим выходом из положения было просто не двигаться и молчать. До тех пор, пока он сам не задаст вопрос и не потребует на него ответ.