Рейдер

— Тогда не будем терять время, — предлагаю я. — Когда не надо, ночь имеет дурную привычку заканчиваться слишком быстро.

— Вы правы, — соглашается отставной полковник, встает из-за стола, напяливает шляпу и закутывается в плащ.

Уложились до рассвета. Работали двумя грузовыми стрелами в две лодки, которые менялись. Сколько всего было лодок, сказать не могу. В жиденьком свете от масляных фонарей их трудно было различать. Обычно две стояли у борта под погрузкой, еще две ожидали очереди, дрейфуя рядом, а остальные отвозили на берег, выгружались и торопились за следующей партией. Работали быстро и слажено, что так непривычно для испаноговорящих вообще и латиноамериканцев в частности. Впрочем, я не припомню, чтобы видел их раньше работающими ночью. Судя по количеству детей в их семьях, именно в это время суток они становятся трудягами.

Когда погрузили последние ящики с патронами, Максимо Гомес попрощался со мной и пообещал:

— Утром вместе с доном Сеспендесом навещу вас в порту.

Что ж, даже если обманет, самое опасное уже позади. Если бы меня взяли с оружием, то мог бы надолго застрять на острове, который в будущем, как образец оксюморона, будет называться Островом Свободы. Теперь могу влететь только на деньги, что менее неприятно.

58

Дон Карлос Мануэль де Сеспендес дель Кастильо был представительным сорокадевятилетним мужчиной чуть выше среднего роста и плотного сложения. Лицо холеное, властное, за которым угадывалось много поколений людей, привыкших повелевать. Черные волнистые волосы зачесаны на пробор справа. Лоб высокий. Брови тонкие. Карие глаза небольшие и широко расставленные. Под прямым носом широкие черные усы, закрывающие верхнюю губу, острые и загнутые вверх на концах. Под нижней губой широкая эспаньолка, уходящая под подбородок. Одет в темно-коричневый сюртук и брюки и белую рубашку с черным галстуком, повязанном бантиком так, что обе маленькие петли расположены над двумя свободными концами, каждая над своим, направленными строго горизонтально в разные стороны. На ногах черные кожаные полуботинки со шнурками, поскрипывающие при ходьбе. Он получил в Гаванском университете степень бакалавра гражданского права, а потом четыре года учился в университетах Мадрида и Барселоны в Испании. По профессии адвокат. Владеет большой табачной плантацией возле родного города Баямо. Казалось бы, живи и радуйся, так нет, хочется большего. Впрочем, это его проблемы. На пароход «Катрин», стоящий у пристани Мансанильо, он пришел, чтобы рассчитаться со мной за выгруженное ночью в заливе оружие и договориться о будущих поставках.

— Мои люди проверили привезенное вами и сказали, что серьезных замечаний нет, — старательно избегая слова «оружие» и «боеприпасы», сообщил он после продолжительного обмена приветствиями и любезностями и осушения двух бокалов гренаша, который тоже похвалил.

— Могу привезти всё новое, но будет стоить раза в два дороже, — предложил я.

— Пока обойдемся таким, — отклонил Карлос де Сеспендес — Нам надо много чего еще. Дон Максимо Гомес сообщит вам, что именно. А пока давайте поговорим об оплате. Я готов нагрузить ваш пароход табаком, кофе, сахаром, мелассой, выделанным кожами, цинком, медью. Вы продаете всё это, забираете деньги за привезенное в этот раз, а на остальные возите нам то, что закажем, пока они не кончатся или пока я не дам другое указание. Есть вероятность, что в ближайшее время у меня не будет возможности нагрузить ваш пароход, так что в обратную сторону будете ходить порожнем.

— Надеюсь, вам будет сопутствовать удача, — пожелал я.

— Да, удача нам бы не помешала, — согласился он. — Пока что дела складываются не очень хорошо. Мой сын в заложниках у правительства, обещают казнить его, если я не отступлюсь.

Я плохо знаю историю Кубы до Фиделя Кастро. Помню, что и до него она уже была независимым государством, но понятия не имею, когда избавились от испанского ига. Надеюсь, это случится при Карлосе де Сеспендесе. Тогда фрахтовой рынок Кубы будет переделен, и мне обломится не самый плохой кусок его.

59

С океана дул сырой ветер, принося заряды снежной крупы, которая припорошила улицы Уилмингтона. Из дома до офиса я хожу пешком, чтобы размяться перед началом рабочего дня. Большую часть пути ветер дул в лицо, и твердая колючая крупа врезалась в кожу, как бы обжигая ее. Мне показалось, что иду по Новороссийску во время боры зимой. Не хватало только длинных горизонтальных сосулек на фонарных столбах, как на набережной российского порта. Когда зашел в помещение, лицо сразу будто обдало горячим воздухом. Я пошлепал по щекам, приводя их в норму.

— Сделай мне чай, — поздоровавшись, приказал я секретарше Сесилии Годдард, одетой в серое платье без декольте, с корсетом затянутым так, что ее плоская грудь как бы вогнулась, но горб сзади не появился.