Рейн

Это произошло так быстро, что я практически не заметил. Я не видел, чтобы она так двигалась. Секунда, и она была на полу, а её рука в ботинке.

Потом, она была уже на ногах, её тело наполовину отвернулось от меня, мой Глок-19 у неё в руках, палец сбоку, прицел прямо у Мартина промеж глаз.

– О, – сказал Мартин, улыбаясь, – у тебя кишка тонка.

Саммер отвела плечи назад.

Её ноги были широко расставлены.

А потом её палец переместился к спусковому крючку.

Глава 28

Саммер

В то утро моя мать совершила одну ошибку.

Она не заключалась в доверии к женщине, чья совершенная ненависть к ней была так очевидна для меня.

Она не заключалась в оскорблении «Паладина».

Она даже не заключалась в демонстрации её слабости в том, насколько она нуждалась в моём отце.

Нет.

Её ошибка была в том, что она недооценивала меня.

Всё дело было в том, что у неё были завышенные ожидания по поводу того, сколько я была способна выдержать. Насколько я была готова к избиению. Сколько ещё она могла бить меня, прежде чем я бы потеряла терпение.

И я, чёрт побери, потеряла его.

Мой взгляд был направлен на Рейна, когда она нанесла удар, заставивший меня, наконец, решить, что я больше не собиралась быть жертвой. Когда она намекнула на то, что Мартин изнасиловал меня. Когда я увидела абсолютную разрушительную ярость, охватившую душу Рейна. Не отвращение. Не печать. А злость.

Он не думал, что меня подпортили.

Это не имело для него значения.

Он просто хотел отомстить.

А потом Мартин решил свою судьбу, толкнув меня на пол.

В последний раз.

В. Последний. Мать. Твою. Раз.

С меня хватит.

Я больно ударилась коленями, боль пронзила меня насквозь. И я знала, что должна была делать. Для собственного душевного равновесия. Для того чтобы вернуть обратно контроль над самой собой.

Я подтянула ноги, развернулась, потянула руку вниз.

Мои пальцы коснулись ствола пистолета во второй раз за это утро.

Прямо там, я сняла предохранитель.

А затем я вскочила на ноги, пистолет зажат между моими руками, и прицел наведен на Мартина, мой палец по-прежнему не на спусковом крючке.

Голова Мартина немного отклоняется назад, на его лице появляется удивление, когда он заметил пистолет.

А потом этот идиот открыл свой рот.

Если бы он не сделал этого, то всё могло бы пойти по-другому. Потому что я ощущала, что весь груз ответственности лежал на мне. Я не чувствовала облегчения, когда решила покончить со своей жизнью. Нет, это было что-то другое. Это было тяжело. Это было наполнено каким-то незнакомым чувством, когда у меня перехватывало дыхание и всё пересыхало во рту.

– О, – сказал Мартин, одаривая меня одной из своих холодных снисходительных улыбок, – у тебя кишка тонка.

Три месяца пролетели у меня перед глазами. Его пальцы на моём лице. Его нога между моих ног. Его нож на моей спине. Его руки на моём горле. Его рука в моих волосах, когда он вытаскивал свой член из штанов, чтобы затолкать его мне в рот.

И я расставила ноги шире.

Мой палец скользнул на спусковой крючок.

– Гори в аду, – прорычала я.

И нажала.

Я нажала на спусковой крючок.

Щелчок от пистолета сопровождался звуком оглушительного выстрела.

И с каким-то ужасающим восхищением я наблюдала, как пуля прошла в самом центре его лба, порождая кровавый взрыв. Его тело дернулось, качнулось, а потом рухнуло вниз.

Он был мёртв.

Его глаза не могли быть безжизненными.

Потому что они никогда не были живыми.

– Браво, – раздался голос Ви, и я услышала её аплодисменты. Мой взгляд, а за ним и мой пистолет повернулись к ней. Её серые глаза горели... чем именно? Наслаждением. О, чёрт возьми. Это было наслаждение. Она была ненормальной, чёрт возьми. – Мне было интересно, когда ты достигнешь своего предела. Не думала, что это было из-за того, что он заставил тебя упасть на колени.

– Нет? – спросила я, мои руки начали немного дрожать, пока я держала на мушке свою мать. – Может все из-за того, что он держал меня в такой же позе там наверху, до того как Даниэль позвал меня сюда.

На секунду что-то мелькнуло у неё в глазах. И я знала, что ей было известно, что Мартин не имел доступа в мою комнату по ночам. Её насмешка была направлена на то, чтобы спровоцировать Рейна.

Ну, хорошо, это было её второй ошибкой.

Потому что в тот миг, я была ещё хуже, чем он.

– Я должна спросить, – продолжала Ви, как будто не была у меня на прицеле. На прицеле того самого пистолета, которым я совсем недавно воспользовалась, даже не дрогнув. Мой палец был все ещё на спусковом крючке. – Если у тебя все это время был пистолет, почему тебе понадобилось столько времени, чтобы воспользоваться им?

Я не могла ей озвучить причину. Но правда вышла наружу.

– Я не планировала применять его к кому-то из вас.

Она склонила голову набок. – Нет?

– Нет, – ответила я, крепко сжав губы. – Я собиралась применить его к себе.

В ту секунда, когда слова вылетели из моего рта, я пожелала забрать их обратно. Потому что воздух в комнате стал напряженным. Он стал болезненным. Дыхание приносило боль.

– Ты собиралась убить себя? – спросила Ви, сощурив глаза. – Что за трусость.