Рейнские легенды

— Какие недобрые люди наши соседи! Уверяю вас, г. аббат, что во всем доме у нас не найдется ни одной книги, кроме катехизиса и той латинской, которую отец показывал вам, когда купил, и о которой вы сказали, что эта книга очень хорошая и каждому механику полезная. Ну и в ней-то отец разбирает еще кое-как рисунки, а читать-то не только по-латыни, и по-нашему то он не мастер. А дьявол в комнату доброго христианина, у которого висит Св. Распятие и стоит Мадонна, разумеется, не сунется. Ах, г. аббат, г. аббат! все это клеветы тетушки Адамс и старухи Петерс, они злы на нас за Ганса, уверяю вас!

— Не плачь, Гута, я все это отлично знаю, но ты подумай — рта людям не замажешь, а наш добрый епископ шутить с еретиками не любит: он находит, что лучше погубить невинного, который за это получит нетленный венец мученика, чем оставить безнаказанным на земле еретика. Пускай твой отец живет, как все люди, право, и он будет счастливее, и твои хорошенькие глазки не будут омрачены слезами. Кстати, когда же твоя свадьба?

— Да, вот, г. аббат, как только отец справится со своею машиной. У нас с Гансом все готово. Недели через две вернется из Любека брат Ганса, а там мы попросим вас сделать и оглашение.

— Вот видишь, и тут машина помешала. Веди меня к отцу, я должен поговорит с ним.

Вошел викарий в комнату механика и остолбенел. Посреди комнаты висел огромный деревянный ящик с какими-то колесами и большой медной лопатой; лопата мерно раскачивались, а тяжелые гири спускались сами собою без всякого прикосновения к ним.

— Что это такое? — с изумлением спросил аббат.

— Это движущийся указатель времени, — отвечал механик.

— Указатель времени! Ну и правду говорят о тебе соседи, что ты пустой человек! Целые сутки сидишь ты за работой; целые дни вьется дым из трубы твоей мастерской, и целую ночь твоя лампа освещает темную улицу, и вместо того, чтобы работать с таким прилежанием над полезными вещами и приобретать благосостояние и уважение соседей, ты строишь богопротивную машину. Указатель времени! Скажи на милость, что же, по-твоему, солнце — не указатель времени? не оно создано ли Господом Богом? Какое еще время станешь ты измерять и указывать? Если бы я не знал тебя за хорошего набожного человека, если бы твоя дочь Гута не была такой славной девушкой, а твоя жена не покоилась бы на кладбище у самой церкви, я сейчас доложил бы епископу, что ты занимаешься колдовством и чернокнижием и строишь богопротивные машины. Брось это занятие! Может быть, скоро не в моей уже будет власти спасти тебя!

С грустной улыбкой, склонив голову, слушал механик доброго и расположенного к нему аббата и думал:

— Если даже он против меня, чего же ждать от других?

Однако всю ночь не спал аббат: виденная им машина не выходила у него из головы. Вертясь всю ночь сбоку на бок, он невольно думал о людской несправедливости. Кому же и какое было дело, что мастерит механик: машину-ли для указания времени или щипцы для тетки Петерс? Отчего бы ему и не заняться своей машиной? Хлеба у них много, Гута самая лучшая пряха во всем Страсбурге, и ее пряжа всегда в цене; замуж она выходит за богатого человека; остается механик один-одинешенек. Да наконец, может быть, и выйдет что-нибудь из этой его работы — странная, во всяком случае, она штука! Вот только кумушки болтают неладное. Однако как же это тетушка Адамс могла видеть дьявола, влетавшего в трубу мастерской механика? из ее лавочки не видать никакой трубы, да и домишка-то ее выходит на другую улицу; неужели Адамс гуляет в глухую полночь? Надо об этом поговорить при удобном случае.

В первое же воскресенье аббат говорил проповедь на евангельский текст: «не судите, да не судимы будете!» и прямо заговорил о механике, заговорил о слухах, что тот не хочет помогать ближнему и делать вещи, необходимые в домашнем обиходе его соседям, и в оправдание привел его большое прилежание и старание сделать какую-то машину.

— Может быть эта машина совсем бесполезная вещь, — продолжал аббат, — и послужит лишь забавой его будущим внучатам, но нам-то какое до этого дело? Пускай бросит в него первый камень тот, кто сам всегда помогает ближним и не тратит времени на пустые забавы; я же за это не берусь, потому что сам не безгрешен в этом.

В заключение же аббат сказал:

— Говорят тоже, что тетушка Адамс видела дьявола, влетавшего в полночь в трубу мастерской механика, но уж это прямая неправда: дом, где живет госпожа Адамс выходит совсем на другую улицу. Нельзя же думать, чтобы госпожа Адамс вместо того, чтобы, помолившись Господу Богу, спокойно спать в своей постели, разгуливает в полночь и подстерегает дьявола на улице: известно, что враг человеческий не смеет показаться доброму христианину, а является только своим собственным слугам. Если бы госпожа Адамс сама мне сказала, что она видела дьявола, то я не поверил бы ей самой, зная ее за набожную прихожанку. Уверен, что кто-нибудь оклеветал почтенную женщину.

Все переглянулись, и тетушка Адамс побледнела...

С этого дня все дурные слухи о механике прекратились — аббат прекрасно знал своих прихожан.